Александр Золотая Грива.

Воины недовольно закричали, требуя немедленно атаковать наглецов, что посмели защищаться от их стрел, но сотник властно поднял руку, требуя тишины. Опустил ноги в стремена, внимательно вгляделся в строй ромеев. Солдаты стоят твёрдо, частокол длинных копий недвижим, словно крепостная стена. Он не видел лиц ромеев, слишком далёко, но почувствовал уверенность. Любой человек волнуется перёд боем, это же смертельная схватка. Только сумасшедшие не боятся смерти, а те, что бахвалятся бесстрашием, просто врут.

Солдаты действительно не боялись, он чувствовал. Они спокойно ждали начала сражения, как будто это посевная или сенокос. Какой-то неприятный холодок появился под ложечкой, стал расползаться в груди. Что-то тут не то...

Сотник не успел ничего сказать или сделать, за спиной раздался нарастающий грохот тысяч копыт, земля мелко задрожала. Обернулся - приближается основная часть булгарского войска, десятки тысяч воинов. Сомнения, опасения разом испарились, он с облегчением вздохнул, махнул рукой, давая знак приготовиться к атаке.

Булгарская конница на рысях подошла на расстояние четверти километра до строя ромеев, перешла в галоп и вот уже вся огромная конная масса несётся во весь опор на слабенькую фалангу ромейской пехоты. Мгновение до сокрушающего удара вдруг превратилось в бесконечность. Для всех, вступающих в бой, время потекло быстрее и удивительно! - медленнее. Словно раздвоённым сознанием каждый понимал, что вот-вот столкнёмся, мы погибнем, но это не важно, важен именно этот момент перехода от жизни к смерти...

Так думали всё - те, кто летел в атаку, и те, кто ожидал её.

Время не замедлилось, нет. Это жизнь потекла быстрее, чём обычно. Потому что вот-вот оборвётся.

Когда до столкновения остались считанные метры, длинные копья разом опустились, но не навстречу противнику, а назад. Солдаты повернулись спинами к налетающей коннице, строй сдвоился, то есть солдаты зашли за спину друг другу и ... со всех ног бросились бежать! Передние ряды конников, что видели это, восторженно закричали, предвкушая скорую победу, но крики смолкли - глазам открылась сплошная линия тяжёлых возов, что стоят вплотную друг к другу. Солдаты пробежали в узкие проходы - ни один не замешкался! - и вместо проклятых ромеишек, которых булгары собрались изрубить в капусту, перёд ними оказались простые крестьянские телеги.

Никто уже не успевал остановиться, оставалось только попытаться перепрыгнуть неожиданное препятствие, но каждый с холодком в душе понимал - вряд ли, слишком высоки борта, а лошади под ними самые обычные, не арабские скакуны.

Смолкли крики. Вал из людей и коней с тяжким грохотом приблизился, ударил, словно приливная волна. Колёса с треском подломились, телеги поволокло по земле, некоторые встали на бок, потом перевернулись. Напор живой массы был страшен. Люди и кони смешались в чудовищную живую материю, которая, словно вулканическая магма, течет по земле, всё поглощая. Телеги, частоколы, ямы с кольями на дне залило этой магмой. Потрясённые увиденным ромеи невольно попятились назад. Фаланга пехоты отступала, медленно, шаг за шагом, пока не была остановлена командирами. Солдаты опустили копья, закрылись щитами, приготовились встретить атаку тех, что ещё живы.

Александр наблюдал за сражением с холма. Рядом расположился конный отряд, который должен ударить в последний, решающий момент битвы. Хорошо видно, как пехота умело провела манёвр по уходу от прямого удара конницы и скрылась за линией возов. Очень сложно выполнить такой манёвр, да ещё в самый последний момент, но бесконечные изнурительные занятия, после которых солдаты ног не чуяли и проклинали всё на свете, особенно того, кто всё это придумал, дали результат - пехота буквально просочилась сквозь линию заграждений и удар булгарской конницы пришёлся по телегам.

Всём стало не по себе, и солдатам и офицерам, когда на их глазах живые превращались в кровавое месиво. Людей и животных живьём перемешало в страшной мясорубке. С переломанными костями, ногами, руками и спинами, живые существа дико кричали, придавленные сверху такими же умирающими. По ним торопливо карабкались другие, спеша на встречу со смертью. Кони последних рядов не скакали, шли шагом, по колена проваливаясь в кровавый фарш. Через овраги, до верха заваленные людьми и животными, перебирались пешком. Коней вели на поводу, они не хотели, упирались, их тащили изо всех сил, пока сами люди не проваливались едва не по пояс в живое.