Мария Шабанова - Одной дорогой

Он изо всех сил старался вытащить камень обратно, но его усилий оказалось недостаточно. Единственное, что он мог сделать — продолжать держать до прихода того, кто сможет поднять тяжелый камень или хотя бы перерезать веревку.

— Держись, держись, парень, — повторял Оди, глядя в широко открытые, полные ужаса глаза незнакомца. — Я не брошу, я смогу, смогу…

Теперь Оди успокаивал большей частью себя, потому что камень был слишком тяжелым, а веревка безбожно резала ладонь и грозила сорвать кожу. Внезапно он ощутил, что не смог бы разжать кулак, даже если бы очень хотел — пальцы судорожно сжались и больше не слушались хозяина.

Справа от него раздался громкий всплеск воды — это Сигвальд нагнал бросившегося наутек парня, которого назвали Фосом, и, легко оторвав от земли, бросил его в реку. Асель выстрелила снова, но на этот раз промахнулась — последний хенетвердец ловко юркнул к своему напарнику с простреленным коленом и, закинув его руку на плечо, поспешил удалиться вместе с ним.

Когда стало ясно, что бой выигран, Асель и Сигвальд бросились к Оди, который из последних сил удерживал груз. Степнячка ловко отрезала веревку у самых пальцев Оди, и булыжник упал в воду, подняв фонтан брызг.

Сигвальд помог усадить незнакомца на брусчатку, облокотив его спиной о каменную ограду, Асель продолжала орудовать кинжалом, разрезая путы, стягивающие руки за спиной, тряпку, которой был завязан рот, а также веревку, все еще болтавшуюся на шее.

Незнакомец ошалелым взглядом обводил людей, которые только что вырвали его из холодных объятий смерти.

— Ты как, в порядке? — спрашивал Оди, массируя свою занемевшую руку.

По виду парня никак нельзя было сказать, что он в порядке — неритмичное дыхание вперемежку с хрипом и стоном выдавало полный непорядок. Когда вдохи и выдохи стали более уверенными и размеренными, незнакомец произнес надломленным голосом:

— Отпустите меня. Я не сделал ничего плохого.

Асель все это время не вполне понимала, что здесь происходит, но точно знала, что она права, а те, кто пытался утопить связанного и безоружного — неправы. Пока Сигвальд в сторонке объяснял степнячке, что такое радикально-настоенная организация Хенетверд, Оди занялся пострадавшим, который все твердил, что не делал ничего плохого.

— Я знаю, мне тоже не нравятся эти Черные Ножи. Тебе здорово досталось, и тебе нужна помощь. В городе есть твои друзья?

Парень отрицательно покачал головой.

— Тебе вообще есть, куда идти?

Тот же ответ. К ним снова присоединились Сигвальд и Асель, которая, прослушав общественно-политическую сводку, еще раз убедилась в своей правоте.

— Что же с тобой делать? — задумался Оди, и тут же пригласил парня к себе переждать ночь до рассвета.

— А что скажет твоя вдовушка? — поинтересовалась Асель.

— Да я что, совсем дурак, чтоб к Амале в такое время идти? У меня комната в таверне есть для таких случаев.

Асель и Сигвальд обменялись красноречивыми взглядами, говорившими, что вряд ли комната нужна Оди для укрывания пустынников от Хенетверда.

— Я не смогу ничем отблагодарить вас за спасение моей жизни — все, что у меня было, осталось у этих бандитов. Скоро здесь будет стража. Поэтому лучше я избавлю вас от своего общества.

Незнакомец попытался встать, но боль в ушибленной спине обдала его как кипятком. Застонав, он снова сел, опершись о холодную каменную ограду.

— Глупости, — сказал Оди, протягивая руку незнакомцу. — Меня зовут Оди Сизер.

— Фирсет Халас. Ты очень рискуешь, Оди Сизер, — Халас пожал предложенную руку, вымазавшись кровью инженера, выступившей на месте, натертом веревкой.

— Совсем чуть-чуть. Но на счет стражи ты прав — пора отсюда убираться. Сигвальд, проведи Асель до дома.

— Вот еще выдумал! — запротестовала она. — Сама дойду!

— Пожалуйста, — Оди обращался к воину, который спокойно кивнул, и, не обращая внимания на раздражение степнячки, попытался прикоснуться к ее плечу, но в ответ получил локтем по ребрам. Усмехнувшись, он направился за ней следом.

Пока Халас приходил в себя, инженер торопливо заряжал свой пистолет на случай погони или другой непредвиденной ситуации. Закончив с этим, он подал руку пустыннику:

— Пойдем, здесь недалеко, — сказал Оди, помогая подняться своему новому знакомому. — Хотя, по правде говоря, далеченько.

Всю дорогу они шли медленно, часто останавливаясь, чтобы передохнуть — при падении с парапета Халас сильно ушиб спину и теперь она не давала ему покоя. И все это время Оди размышлял о том, как изменила его встреча с Сигвальдом и Асель — еще месяц назад он бы не то, что не стал бы тащить домой раненого пустынника, но даже не решился бы ввязаться в такую историю, хоть бы крики о помощи раздавались в трех шагах от него.