Мария Шабанова - Одной дорогой

— Не сметь, — прошипела она, — не сметь называть меня так.

Вскоре Асель почувствовала, как Оди отстраняет ее, пытаясь мягко высвободить клинок из ее цепких пальцев, а Сигвальд оттаскивает ничего не соображающего мужика, советуя ему пойти прочь и не искушать судьбу.

— Не знаю, что это было, и не стану спрашивать. Пойдем-ка, проветрим голову.

На улице уже давно стемнело, и на Рагет Кувер опустилась тишина. Люди в столь поздний час уже давно спали или весело проводили время в кабаках наподобие «Доброго Арбалета», а на улицах только орали кошки да стрекотали сверчки.

— Где вы живете? — спросил Оди, пытаясь прервать затянувшееся тягостное молчание. Асель и Сигвальд указали совершенно разные направления. — Мне казалось, вы поселились вместе, — он кивнул на обручальные браслеты.

— Я съехал от нее после первого же выигрышного боя, — объяснил воин.

Асель никак не прокомментировала сказанное Сигвальдом, да и Оди не стал допытываться. В глубине души он понимал друга: жить с Асель — это все равно, что жить с волком на цепи. Сегодня он трется о твои руки, а завтра разорвет тебе горло, будь ты хоть трижды здоровым северянином.

Они шли без определенной цели и направления, наугад сворачивая в переулки. Оди уловил запах воды и тины, огляделся вокруг и понял, что зря они гуляют ночью по этому району, где почти нет стражи, в домах не горит свет, а недалеко течет быстрая и глубокая река. Инженера перестало смущать даже долгое молчание — в уме он уже молился всем духам, чтобы не нарваться на мрачных личностей, зачастую встречавшихся в таких местах.

Внезапно Асель остановилась, вслушиваясь в ночную тьму — сквозь кошачий хор, исполнявший свои партии где-то на крыше, она услышала звук, настороживший ее. Ей слышались чьи-то шаги неподалеку, соударение камня с камнем, зловещее шуршание и шипение. Одна ее рука по привычке тянулась к луку, другая уже теребила хвостовик стрелы.

«Нет, Асель, нет! — думал Оди, умоляюще глядя на степнячку. — Что бы это ни было — пойдем отсюда». Но уже в следующий миг все они отчетливо услышали сдавленный крик, несколько глухих ударов, стон, и то же загадочное шуршание. Выругавшись, Асель схватила лук и побежала на звук, на ходу накладывая стрелу на тетиву. Сигвальд без раздумий направился туда же, закатывая рукава рубахи за четверть рамера.

«Ну куда?» — в отчаянии думал Оди.

— Аст се верд! — хенетвердский клич резанул по уху инженера.

«Да етить твой кривошип, только не они! Сигвальд! Безоружный, бездоспешный! Жить надоело?» Больше всего Оди хотел остаться на месте, а еще больше — побежать в обратном направлении, но долг дружбы толкал его вперед.

Он бежал за Сигвальдом, белая рубашка которого была хорошо видна в ночи. Выбежав из-за поворота на мостовую, Оди увидел Асель, стоявшую в боевой стойке с натянутой до самого уха тетивой. Она целилась поочередно в каждого из троих хенетвердцев, двое из которых с ножами двинулись на Сигвальда, а третий стоял у невысокого каменного ограждения реки. На этом же ограждении стояла жертва хенетвердцев со связанными за спиной руками — в темноте было не разобрать лица, зато была чудесно видна веревка, которая тянулась от шеи несчастного к большому камню, лежавшему у его ног.

— Отпустите его! — крикнула Асель, удерживая на прицеле того, кто казался ей главным.

— Как скажешь, — ухмыльнулся он, блеснув в лунном свете сколотым зубом. — Фос!

Парень, стоявший поодаль, с усилием столкнул увесистый камень с ограды.

— Держи его! — крикнул Сигвальд, но последнее слово заглушил душераздирающий крик главаря, которому степнячка выстрелила в колено.

Оди понятия не имел, что имел в виду воин, и кто кого должен держать, но возможности поразмыслить об этом не было, и инженер, доверившись интуиции, метнулся туда, где только что стоял человек с камнем на шее. За те несколько мгновений, которые понадобились ему, чтобы покрыть расстояние до реки, Оди успел вспомнить, что здесь чуть ли не самое глубокое место канала, что камень тяжелый и моментально уволочет человека на дно, и что шансы незнакомца выжить равны примерно нулю.

Но инженер в своих расчетах не учел жажды жизни, которая способна обратить ноль в нечто большее. Как только камень покинул свое место, устремившись вниз, незнакомец сделал шаг вперед и теперь, оказавшись на мостовой, он упирался спиной и плечами в парапет, отчаянно цепляясь за жизнь.

Веревка врезалась в его горло, перебив дыхание и заставив сильно прогнуться назад. Он уже начал терять сознание от нехватки воздуха, как заметил над собой перепуганное лицо Оди, который, тоже перегнувшись через перила, поймал веревку и потянул ее на себя, чуть ослабив натяжение.