Дмитрий Таланов - Школяр

Он развел руки в стороны, показывая, что не собирается нападать, и подался назад. Черноволосый юноша и другая девица с благородным лицом опустили свои жезлы. Он ощутил, как у белобрысого чешется палец пустить в ход Арпонис, надо было торопиться.

Сопоставив между собой стоявших перед ним, он сказал, миролюбиво обращаясь к светловолосой девице:

— Я могу сделать тебя красивой, если скажешь, где книга. Очень красивой, я обещаю.

Она усмехнулась:

— Твоя красота будет соответствовать конкретному идеалу, или только чтобы лошади не шарахались? Последнее относится к тебе, красавчик! Ты плохой метаморф, и тебе не удается скрыть огонь в глазах, когда ты злишься. Как можно доверять тому, кто сам не в силах привести себя в порядок?

— Иди-ка ты лучше своей дорогой, а мы пойдем своей, — размеренно произнес черноволосый юноша.

— Подожди, — остановила его вторая девица. — Почему ты ищешь книгу именно здесь? — спросила она у демона.

— Я предпринял действия, результат которых позволил мне прийти к этому единственному логическому заключению, — ответил он скупо.

Сумерки стремительно сгущались, а опыт говорил ему, что люди не так осторожны с выражением своего лица, когда им кажется, что их никто не видит. И то, как переглянулись эти четверо, подтвердило то, что он уже знал. Оставалось покинуть эти места, не вызвав подозрения. Книга должна оставаться здесь до того дня, когда он придет за ней.

— Какие такие действия ты успел предпринять, красавчик? — ехидно поинтересовалась у него светловолосая девица.

Он видел, что её гложет любопытство. Его выручил белобрысый дерзец.

— Можешь её не искать, — воскликнул он, — она в Хальмстеме, где всегда была! Тебе нечего здесь делать, уматывай откуда пришел!

Демон склонил голову, удерживая себя от желания вонзить ставшие длинными когти в этого наглеца. Потом он вспомнил, что у мальчишки отважное сердце, и решил, что тот сам снесет себе голову. Он только остро глянул на него так, что тот снова попятился.

Светловолосая девица хихикнула:

— В самом деле, займись-ка ты лучше своим носом и огнем в глазах, чтобы не пугать людей! Глядишь, когда-нибудь тебе больше повезет!

Закрывая общение, он проговорил:

— Я никому из вас не причиню вреда, пока вы не перейдете мне дорогу. Прощайте, люди!

Не поворачиваясь к ним спиной, он стал удаляться, чтобы не испугать их в момент, когда менее всего защищен. Его братья не простят ему, если он умрет именно сейчас.

— Эй, а как тебя зовут, красавчик? — окликнула его напоследок светловолосая девица.

— Меня зовут Набезан, — ответил он и, расправив плащ, ставший надежными крыльями, взмыл в темнеющее небо.

Минуту друзья стояли, потрясенные продемонстрированным им способом передвижения, потом Анна воскликнула, шаря глазами по опустевшему небу:

— Это был нергал, клянусь здоровьем Роланда!

— Может и нергал, — пробормотал Ян с сомнением. — Он точно метаморф, смахивает на человека, умеет разговаривать. Вот только я не слышал, чтобы они летали!

Филь сам был не против поклясться здоровьем профессора в вопросе, в котором хоть сколько-нибудь сомневался. Последние три дня профессор Роланд как с цепи сорвался, завалив Алексу своими заданиями, и даже вытребовал, чтобы ректор отменил сегодня выходной для дополнительных занятий. Время для игры освободилось только под вечер.

— Я слышала, что некоторые умеют, — сказала Мета. — Давайте поторопимся, пока не закрыли ворота!

Анна оторвалась от созерцания небосвода и устремилась за остальными.

— Их-то не закроют, а вот нам определенно грозит Печальный карцер, — угрюмо проговорила она. — Эх, надо было спросить у Курта Нормана, как оттуда можно улизнуть! Слышала, он один раз это делал.

— Я думаю, мы успеем на перекличку, — сказал Ян. — А в карцере всё равно нет свободных мест. И удачи тебе поймать Нормана, он тогда как сбежал из поезда под Кейплигом, так его до сих пор никто не видел.

Филь обиженно воскликнул:

— Еще немного, и мы будем везде ходить под конвоем!

В последнюю неделю на Алексу обрушилась настоящая диктатура. Ректор стал появляться только на своих занятиях, профессура ходила непривычно суровая, а учеников лишили последних свобод. Нарушителей немедленно отправляли в Печальный карцер, который быстро заполнился.

Завтрак, обед и ужин теперь начинались с поголовной переклички, и горе было тому, кто на неё опаздывал. Количество солдат тоже прибавилось. По школе ходили упорные слухи, что на смену им из столицы движется целый легион.