Владимир Корн - Дворец для любимой

Что собой представляет замок изнутри, мы знали. Расположение всех его зал, комнат, караульных помещений, словом все, что могло понадобиться. Все эти сведения с огромным прилежанием нам поторопился выложить один из слуг, которого диверы взяли накануне вечером перед попыткой проникновения в замок в обмен на обещание, что мы оставим его в живых.

До утра его не хватятся, но откладывать на более поздний срок операцию нельзя было еще и по той причине, что Готом в Тресите надолго не задержится. Возможно, он покинет замок уже завтра, а нападать на него по дороге в столицу Трабона, было бы откровенным суицидом, слишком уж велико его сопровождение: чуть ли не полк конной гвардии, и это помимо многочисленной свиты. В замке столько народу нет, слишком уж он мал размерами, и, по сути, это наш был единственный шанс.

— Если сегодня ночью дело сорвется, мы попросту отступим и вернемся к своим, — решил я.

Может быть, по дороге немного пощиплем трабонцев, чтобы наш рейд не выглядел совсем уж опасной прогулкой по тылу врага. Или здесь же, в порту, взорвем один из тех трабонских фрегатов, что находятся на ремонте в Тресите.

Я стоял, вглядываясь в ночную мглу, и нервы были напряжены до предела.

Почти отвесная стена скалы едва проглядывалась. Где-то по ней карабкались два дивера, лучшие из скалолазов, что у нас имелись. Скалолазание тоже входило в подготовки бойцов из Доренса, но слишком уж тяжелый и опасный путь им предстоял. Малейшая оплошность, короткий вскрик, звук упавшего на камни и тела и все, можно отходить в небольшую рощицу, росшую неподалеку. Там находились наши лошади, с обмотанными лоскутами овечьей шкуры чуть ли не по баки ногами, и с торбами на мордах, чтобы не храпели. Будто у конокрадов.

Стояла тишина, и только громко стрекотали цикады, да раздавались трели ночных птиц. Справа от меня открывался фантастический вид на абсолютно спокойное море, в котором отражались яркое звездное небо. В любом другом случае я бы обязательно полюбовался бы этим фантастическим видом, но сейчас было абсолютно не до этого.

Как бы не помешал сейчас свежий ветерок, чьи звуки скрадывали бы все шорохи, издаваемые поднимающимися по скале людьми. А еще лучше шторм, дождь, порывистый ветер, да что угодно, кроме этой тишины, которую так и хотелось назвать гнетущей. Откуда сверху, над головой, раздалось легкое металлическое звяканье и сердце забилось так часто, что стук его отдавался даже в ушах.

Наконец, сверху с легким шуршанием упали две веревки. Так, первый этап благополучно закончен. Теперь, согласно второму, наверх должны отправиться еще пятеро, лучших из тех, что вышли из стен Доренса. Все. Остальные будут дожидаться внизу. Отправлять больше — смысла нет. Как и нет смысла карабкаться мне самому — лишняя обуза, без которой свободно можно обойтись.

Темные тени на фоне скалы исчезли из виду почти мгновенно, и снова томительные минуты ожидания, кажущиеся часами. Где-то там, в одной из комнат замка, спокойно спит король Готом. Он вообще рано ложится, зато и поднимается чуть свет, привычка у него такая. Еще он терпеть не может решеток на стеклах, уж не знаю, откуда у него это. Вообще, есть у него и некоторые другие странности. А куда ж без них, у всех великих людей они были. Есть и у меня, но не потому, что я велик, просто кое-что из привычек осталось еще из прежнего мира, и не все они вписываются в местные обычаи и уклады. Хорошо одно лишь то, что они вполне безобидны.

Сверху раздался уханье козодоя — уик, уик, уик. Это условленный сигнал.

«Хорошо, не ук-ук», — не удержался я от улыбки, наблюдая за тем, как на веревке спускается дергающееся тело туго спеленатого трабонского короля.

Не самый подходящий момент, но почему-то вспомнился анекдот о человеке, который на свой вопрос кукушке — сколько мне жить осталось? — в ответ и услышал «ук-ук» — мол, ты и так уже на этом свете два лишних года задержался.

Ну слава те господи, у нас получилось. Теперь нужно принять Готома, и бесследно исчезнуть в относительной тьме ночи.

Короля на руках уже унесли к лошадям, а по веревкам скользнули двое первых диверов, когда наверху, на крепостной стене, раздался встревоженный громкий голос. Даже отсюда, снизу, было слышно, как невидимый человек внезапно забулькал горлом на середине следующий фразы, после чего в воздухе мелькнула серая тень, и вслед за тем раздался звук падения человеческого тела о камни.

Дальше началось совсем уж нехорошее. Крики людей, отблески множества факелов, наконец, звук выстрела, следом за ним второй, потом еще и еще…