Татьяна Русуберг - Аркан

— Что ты ей наговорила?! — У Найда руки чесались взять старуху за плечи и хорошенько встряхнуть, но он сдержался. Подтянул поближе второй табурет и уселся напротив Болотной Бабки.

Глаза старой женщины снова стали осмысленными, брови сурово сдвинулись:

— Мои карты не лгут. Травы не подействовали — ведь Камилла пришла ко мне слишком поздно, уже на третьем месяце. И тогда она попросила меня раскинуть аркан — хотела узнать свое будущее, думала увидеть там надежду… — Старуха вздохнула и запустила руку, похожую на хрупкую птичью лапку, в кошель. — И ей выпало вот это.

Из кошеля появилась на свет колода карт; они были вдвое больше игральных и с совершенно черными рубашками. Костлявые пальцы ловко сняли колоду, разделили надвое. Из центра выпорхнул один из черных прямоугольников и улегся, перевернувшись лицом вверх, на стол.

Найд на миг задержал дыхание. На карте был изображен юноша с седыми волосами и в белых одеждах. Поясом ему служила змея, кусающая свой хвост; золотой обруч охватывал лоб, поднятая к небу рука держала золотой жезл. На алтаре перед фигурой стоял кубок и лежали меч, пентакль и простой деревянный посох. Рисунок был выполнен так искусно, что все на нем казалось выпуклым, а человек — почти живым. Под изображением змеились золотые руны, похожие на те, что Найд обнаружил в одной из книг, пылящихся на полках скриптория в Гнезде. К книге прилагался словарь, и теперь Найд без труда смог перевести витиеватую надпись. «Маг».

Наверное, он произнес это слово вслух, потому что старуха кивнула:

— Да, маг. Проводник божественной воли на земле для сопротивления злу.

— Но при чем тут я? — пробормотал Найд, зачарованно разглядывавший чудесную карту. Он едва сдерживал желание коснуться рисунка кончиками пальцев.

— Ты… — Болотная Бабка вздохнула.

Маг исчез между ее костлявых пальцев, скользнув обратно в колоду. Женщина перемешала ее так быстро, что черные рубашки слились в размытое пятно. Одинокий четырехугольник снова упал на стол лицом вверх. Найд сразу узнал картинку.

— Это ты, Найд. Каждый раз, когда я загадываю на тебя, — старуха снова подобрала карту и перетасовала колоду, — выпадает он.

Седой юноша снова лежал на столе, указывая жезлом прямо на Найда.

— Ты — маг.

Найд тряхнул головой, с усилием оторвав взгляд от золотого блеска жезла.

— Это… — Он смочил языком пересохшие губы. — Это ведь просто глупые карты. Нарисованные искусным художником, но всего лишь нарисованные.

— Это не просто карты, — Болотная Бабка склонилась к нему над столом. Ее пронзительные глаза встретили взгляд Найда и удержали его. — Это Аркан. И его рисовал не художник.

Найд тряхнул головой:

— Такой трюк любой плут на ярмарке проделать может. Вытащить меченую карту.

Найрэ улыбнулась бесцветными губами и откинулась на табурете, протягивая ему колоду:

— Попробуй сам, — заметив колебание Найда, женщина положила черную стопку на стол. — Ну же, они не кусаются. Вытяни любую карту.

Найд сглотнул и осторожно коснулся верхней рубашки. Гладкая поверхность неожиданно обожгла холодом. Он вздрогнул и тут же отдернул руку. Контакт прервался, но в кончиках пальцев все еще странно покалывало, будто в затекшую ладонь медленно возвращалась кровь. Карты Найрэ были первым волшебным артефактом, попавшим в пределы досягаемости Найда, но он сразу понял — это магия. Он с трудом сдерживал дрожь, не решаясь повторить контакт: заключенные в черных квадратиках чужие чары притягивали и одновременно пугали.

— Что у тебя с рукой? — Найд удивленно заморгал, вырванный из транса вопросом старухи. Словно впервые, он увидел свою застывшую над столом подрагивающую ладонь. Слишком длинный рукав доставшейся ему от Айдена рубашки задрался, открывая неприглядное зрелище. Тыльная сторона ладони была покрыта вспухшими красными рубцами, кое-где уже наливавшимися синевой.

— Ничего, — он поспешил спрятать изуродованную руку под стол, подальше от пронзительных глаз Найрэ.

— Как это случилось? — В голосе старухи звучало искреннее беспокойство.

Найд промолчал. Он не собирался распространяться о том, что Сибелиус имел привычку использовать его ладони вместо дневника, записывая на них замечания по поведению вымоченным ивовым прутом. Такую «записку от учителя» ни спрятать, ни потерять было не возможно. К тому же Сибелиус считал справедливым подвергать наказанию наиболее нагрешившую часть тела ученика. Ведь именно беспокойные руки Найда были обычно виновниками его проступков, начиная от фингалов под глазом чересчур заносчивых юных оруженосцев и кончая удивительно точными карикатурами на учителя.