Роман Мережук - Солнценосец

- Лотт, у бывших оруженосцев лордов не ходит в достоинствах честь, иначе их не называли бы бывшими, - заметил Чума.

Он беззаботно шевелил палкой угли в костре, заставляя пламя вздыматься все выше, а Лотта изгибаться все больше. Лотту связали руки, продели петлю в лебедке, что крепила бельевую веревку, и подвесили в одном из темных проулков улицы Мистры Кормилицы - давно облюбованной разным сбродом, состоящим в основном из попрошаек и законченных головорезов.

Впрочем, остальные жители городка Гэстхолла, находящегося на самой границе владений лорда Кэнсли, по мнению Лотта, не слишком уж отличались от его теперешних собеседников. Пиво здесь разбавляли, за долги пускали кровь, ну а женщины все до одной были малахольными.

Город вырос на руинах то ли селения, то ли капища желтоглазых. Остатки древнего народа жили в Землях Тринадцати задолго до прихода сюда людей. Когда церковь закрепилась в этих местах, около трех веков назад, их семьи были сосланы в Дальноводье.

Люди построили жилища из камней покосившихся строений древнего народа.

Мелкие деревянные хибары теснились поверх каменных идолов желтоглазых. Некоторые родовые поместья имели одну или две стены, состоящие из странных, вертикально стоящих камней.

Даже здесь, в самой клоаке города, Лотт имел возможность видеть странные символы, украшавшие осколок плиты на которой сидел Ушастый Рик.

Рик хмуро взглянул на него, встал, расстегнул штаны и помочился на древнюю стелу.

- Таких как мы, Лотт, не держат при себе благородные, - продолжал тем временем Чума. - В нас достаточно наглости, чтобы попытаться обворовать своего сеньора...

- ...или убить собственного брата, чтобы продвинуться дальше по службе, - закончил Мортэйн.

- Я. Не убивал. Брата. Мразь, - выдавил Лотт.

Он и не знал, что слухи распространились так далеко. Жутко захотелось вдохнуть порошок, но Лотт знал, что "блажь грешника" закончилась еще неделю назад. Так же он знал, что задолжал круглую сумму единственному в городе поставщику наркотика. И, как бы ему не хотелось, он не мог не догадываться о том, что Чума рано или поздно узнает, что денег, чтобы расплатиться с долгом, у него нет. И тогда Мор с огромным удовольствием воткнет ему в бок заточку.

- Может быть и так, - медленно протянул Мортэйн. Он пожевал выпирающую вперед губу и продолжил. - Где же деньги, Лотт?

- Я снял комнату у старухи Васты. Деньги там.

- Мы знаем, где ты снял комнату, - улыбнулся Чума, и рытвины от оспы на его лице превратились в кратеры. - Мало того, старуха, мир ее праху, сама впустила нас в твою комнату. Представь, как мы огорчились, не найдя наших денег. Но Гэллос смилостивился над нами, и мы нашли тебя, бывшего оруженосца и любителя дурманящего порошка. Ребята хотели сразу выпустить тебе кишки, но я не упускаю любую возможность вернуть свои деньги. И я сказал им: ребята - у этого Лотта за душою ни гроша и, видят боги, он скоро отправится на тот свет, но это не значит, что мы должны из-за него голодать. Он - бывший оруженосец лорда, а оруженосцам положен меч. Оружие в наше время ценный товар, за который платят неплохие деньги, и мы просто обязаны взять его в уплату долга.

Младший сын купца, Чума имел отличную деловую хватку; вот только очень плохо разбирался в людях.

Он должен был понять, что раз Лотт не нанялся в городе в охранники и тем более не носил при себе меч, то, само собой разумеется, что оружия при себе он не имел. Клинок он продал еще полгода назад, получив при этом солидную порцию атуры.

Лотт решил воспользоваться шансом и с надрывом произнес:

- О, не забирайте Пламя Веры. Название этому клинку дал сам лорд Кэнсли.

Мортэйн ощерился и ударил его палкой.

- Говори, где спрятал меч, или я с тебя лоскутами сниму кожу.

Лотт весьма убедительно зашмыгал носом. Если бы его, словно тушку кабана, не подвесили за руки коптиться под огнем, он наверняка заломил бы от отчаяния руки.

Мортэйн с остервенением принялся бить его палкой. После десятого удара Лотт решил, что будь у него меч, это был бы как раз тот момент, когда бы он сдался.

- Хорошо, - он шмыгнул носом. - Вы получите его. Но предупреждаю, на нем фамильное проклятие.

- А нам им и не владеть, - хмыкнул Чума. - Говори, стервец, куда спрятал Пламя, а не то Мор спустит тебя пониже к костру.

- Хорошо, хорошо. Я готов своими руками передать вам меч, - заикаясь выговорил Лотт, - вот только они маленько связаны.

- Э-э нет парень. Ты не проведешь меня еще раз, - хохотнул Чума. - Ты скажешь мне место и повисишь тут, пока я схожу и возьму причитающееся мне барахло.