Анджей Пилипюк - Сестренки

Пожилая женщина поглядела на плавающих в пруду уток, отпила глоток чаю.

— Как бы это сказать… То были времена, когда преподавательницы были серьезными, достойными, будто палку проглотили, она же казалась чуточку разболтанной… Опять же, она была молодая. Лет двадцать, может, с хвостиком. Про исторические события она рассказывала не так, как об этом было написано в книжках… Так живо, словно бы… Смешно, но как будто бы она сама принимала в них участие. Вечно сыпала именами людей, о которых давно уже все позабыли… Она любила ходить в театр и страстно читала книги. Еще ходила в кино на все новинки, и в фотопластикон. Иногда, когда была в особенно хорошем настроении, носила высокую такую прическу, ну, такую вот… китайскую…

— Китайскую? — подхватила Катаржина.

— Заколотую длинными шпильками. Другим учительницам это страшно не нравилось. Понимаешь, они были такие важные, а она — живая, но элегантная. Было в ней что-то такое, какое-то очарование. Все девочки ее любили.

Любовь. Насколько же сильно некоторые слова поменяли значение…

— Вы думаете, что она бывала в Китае?

— Да. Наверняка. Перед войной на Праге жило немного китайцев. Как-то раз, во время прогулки, я сама видела, как она разговаривала с одним таким, продавцом тканей. Они наверняка разговаривали по-китайски. Разве что то был японец, — легонько усмехнулась старушка. — Тогда по-японски.

— А вдруг то был кореец, — предложила Катаржина.

— Что?… Тоже не исключено. Кто же там тех узкоглазых разберет… Ну а потом случился тот скандал с психами.

Катаржина Крушевская была заинтригована. Бабулька наморщила брови.

— То был какой-то ужас. Они забежали в школу. Человек шесть или семь. Швейцара избили и связали, дверь закрыли изнутри. В школе находились одни женщины, ну и, естественно, ученицы… Во главе этой шайки бежал молодой такой ксёндз. Совершенно сумасшедший. В руке у него был, вы только представьте, осиновый кол и молоток. И он кричал, что вампирицу нужно убить… Это он так говорил про нашу любимую учительницу! — Даже после стольких лет на лице старушки появились красные пятна от возмущения. — А у той как раз был урок истории в старшем классе. Бандиты поочередно проверяли все помещения, пока не добрались туда. Тот ксёндз с колом завопил что-то типа того, что: «Ага, ведьма, добрались мы до тебя! Теперь уже не вывернешься!»

— И что она сделала?

— Вот это, как раз, было самым замечательным. Как и всегда во время занятий, на столе лежала ее сумочка. Она взяла ее и вытащила револьвер. Выстрелила им под ноги, и те сдались. Стыдно признаться, но все убегали из школы, из окон первого этажа выскакивали. Я сама бежала к двери, и тут со второго этажа раздался грохот выстрела… И я услышала ее голос — она просила побыстрее вызвать полицию. Вот так, совершенно спокойно, словно ничего и не случилось, как будто она не держала на мушке лежащих на полу бандитов. В кабинете у пани директор был телефон. Кто-то позвонил, и их всех арестовали. Полиция хотела допросить и ее, ну, по поводу револьвера, да и всего происшествия: что их связывало, почему ее хотели убить. Только она сама сбежала и уже не вернулась в школу — и нам ее было ужасно жаль. Мы опасались, что кто-то ее все же достал, но потом на Рождество от нее пришла открытка. Из самой Эфиопии…

Восемь часов утра. На автовокзал въезжает автобус из Львова. Стася стоит в условленном месте. Из автобуса высыпают пассажиры. Все тащат сумки, нагруженные различным контрабандным добром. Пожилая женщина с хитрыми глазами, увидав девушку, скалит в улыбке полный рот золотых зубов. Серый картонный ящик из-под магнитофона скрывает внутри шесть бутылок грузинского вина. Стоимостью по 60 гривен за штуку [20]. То есть, если учесть украинские цены — чудовищно дорого. Но под заказ купить можно… Стася поочередно осматривает все бутылки, читая названия, напечатанные грузинскими буквами. Четыре из них много чего ей говорят. Две остальные ей неизвестны. Когда полька отзывается, то говорит по-украински, без какого-либо акцента.

— Замечательно! Сколько с меня?

Женщина называет сумму. Девушка без слова отсчитывает банкноты… С ящиком под рукой она спешит в школу. Скоро первый урок. По пути она проходит мимо винно-водочного магазина. Конечно, капитализм в Польше развился на удивление, но кавказских вин и армянских коньяков здесь днем с огнем не найти…

Так, вино у нее уже есть. В букинистическом магазине она выкопала старинную поваренную книгу. Самое время припомнить несколько проверенных рецептов. На дне коробки еще уместились две баночки с маринованными побегами чеснока. Украинская кухня тоже любопытная [21].