Анджей Пилипюк - Сестренки

На неудобные вопросы можно ответить, дать уклончивый ответ, а можно вообще не отвечать. Но можно сказать и что-нибудь такое, что отобьет охоту у слишком пытливого собеседника задавать вопросы.

— Это государственная тайна, — заявила Катаржина холодным, спокойным, деловитым тоном.

— Тогда давайте пройдем в архив. Поглядим, есть ли у нас что-либо за этот период.

Журналы, конечно же, нашлись. Бумага сильно пожелтела и, хотя журналы хранились в шкафу, были сильно покрыты пылью. Катаржина разложила их на столе и начала перелистывать. Красивая каллиграфическая подпись Станиславы Крушевской находилась чуть ли не на каждой странице.

Она обучала девочек истории и физкультуре. Ее фамилия была отмечена и в качестве наставницы во время совместных походов в кино и театр. Теперь список учениц. Не очень даже и длинный. Меньше двух десятков фамилий. Катаржина быстро ввела их в ноутбук.

— Благодарю вас, — вручила она пожелтевшие тетради директору.

Тот кивнул, но было видно, что он желает задать кучу вопросов…

Восемь лет, проведенных в Африке, это много. Человек может привыкнуть к множеству вещей. К примеру, к резкому, жаркому солнцу и большой влажности воздуха. С солнцем будет проблема. С влажностью — никакой. Но со времен жизни в Эфиопии Стася привыкла иметь под рукой оружие и веер. Первое имеется. Второе ей ни на что не нужно, вот только привычка робко дает о себе знать.

Краковские антикварные магазины имеют неплохой товар. Например, в этом, небольшом, неподалеку от Рынка, множество любопытных вещиц. Имеются здесь и веера. Несколько. Вот этот, межвоенного периода, стилизованный под египетский, с несколькими страусовыми перьями; кружевной шестидесятых лет, изготовленный для нужд какого-то театрального спектакля; один же даже времен до Первой мировой войны — из толстой бумаги, с ручным рисунком. Всего триста злотых, но ей не нравится.

— Вас сложно удовлетворить, — буркнул старичок за стойкой. — Скажите толком, чего вы ищете…

— Веер средней величины, лучше всего, китайский из шелка, на бамбуковом или костяном каркасе, естественно, складной… Скажем, первая половина XIX века.

Старикашка поплелся в заднюю комнату и через минуту вернулся с красивым футляром. Тот был застеклен и выполнен в виде четвертушки круга.

— Это я держал для особенных покупателей, — пояснил антиквар.

В футляре находился веер, закрепленный на бархате; он немного походил на бабочку в витрине.

— Китай, конец XVIII века, изготовлено в Кантоне, — представляет старичок.

Он мог бы ничего и не говорить. Станислава Крушевская с изумлением глядит в футляр. Этот веер ей знаком. Она сам привезла его из первой поездки на Формозу или, как его называют теперь, Тайвань… Что с ним случилось? Ну да, остался в ящике комода… Когда ей пришлось бежать.

— Красивая вещица, — говорит она безразличным тоном, чтобы замаскировать интерес. — Более-менее, что-то такое мне и хотелось. Сколько стоит?

Старичок хитро усмехается.

— Шесть тысяч — это не слишком большая цена.

Девушка сделала ошибку. Забыла, как следует торговаться.

— Две спицы заклеены, — спокойно парировала она. — Материал, похоже, истлел. Четыре тысячи, — неожиданно предлагает она.

Дедуля щурится, воцаряется молчание. Через несколько секунд он предложит новую цену. Еще не окончательную, но потихоньку приближающуюся к реальной стоимости этого сувенира…

Пока антиквар размышляет, девушка осматривает содержимое витрины. Китайские шпильки для волос, законченные шариками из слоновьей кости, и черепаховый гребень. Цены такие, что мама не горюй. Но, если бы она согласилась на цену, которую сейчас услышит, быть может, удастся выторговать какую-нибудь скидку?

К сожалению, выходя замуж, девушки меняют фамилии… Большинство учениц сменило свое гражданское состояние еще перед войной. Данные тех времен крайне неполные. К счастью, после смерти мужа некоторые женщины вновь возвращаются к девичьей фамилии…

Старушке было уже больше девяносто лет, но для своего возраста выглядела удивительно хорошо. Они договорились в кафе в Лазенках [19].

— Станислава Крушевская, — припоминала бабуля, — о, это была та еще дамочка. — Она улыбнулась собственным воспоминаниям. — Преподавала нам историю.

— И физическое воспитание, — дополнила Катаржина, выкладывая на столик распечатку со снимка, обнаруженного в хранилищах Базы.

— Точно, — вздохнула старушка. Спортивная была, прямо циркачка. А еще она преподавала нам музыку. Она никогда о том не упоминала, но мне кажется, что она прошла еще и балетную школу. Правда, она слегка прихрамывала на одну ногу. Мы никогда об этом не расспрашивали, но, возможно, ей пришлось отказаться от балетной карьеры по причине какой-то травмы? Хотя, с другой стороны, я не слишком представляю ее в балете… — Она наморщила седые брови. — Она была другая…