Джоэл Розенберг - Серебряная корона

Но все равно это выглядело забавно. Холтский командующий разделил свое тысячное войско на четыре части, каждая из которых стояла лагерем на расстоянии полета стрелы от одной из четырех замковых стен.

Разумеется, разделены они были не поровну. Это было бы глупо. Самый большой отряд — чуть больше трети всего холтского войска — расположился против главных крепостных ворот. Другие две с половиной сотни устроились против ворот малых; а еще два отряда, примерно по сто пятьдесят человек каждый, стояли под двумя оставшимися стенами.

Расстановка была умной: защитники не могли и надеяться устроить конную вылазку — на каких бы воротах ни начала подниматься решетка, малые отряды тотчас присоединились бы к любому из больших и воспользовались возможностью ворваться в крепость.

Фурнаэль и его люди были заперты — и заперты надежно.

Карл медленно ехал по пустому полю к наибольшему отряду холтов; остальные вытянулись вереницей слева от него.

Вдали можно было уже различить главные ворота замка; решетка выделялась на фоне сторожевого костра. Много лет назад Карл проезжал этими воротами; теперь он надеялся, что Словотскому удастся подобраться достаточно близко, чтобы, когда придет время, поднять тревогу внутри.

Карл закусил повод зубами, отвязал лук и вытащил стрелу.

Холты явно не были готовы к атаке извне. Карл подъехал к сторожевому костру почти на две сотни ярдов — и только тогда солдат вскочил на ноги и что-то закричал в темноту.

— Поехали! — Карл наложил стрелу, натянул тетиву — и стрела со свистом рассекла воздух. Карл пустил ее наудачу — какой меткости можно ожидать, когда стреляешь с лошадиной спины?

Он вытащил еще одну стрелу и направил ее под углом в сорок пять градусов, постаравшись, насколько можно, послать ее в центр лагеря.

Тэннети выровняла арбалет и спустила крючок. Холтский солдат вскрикнул, схватился за бедро — в нем засел болт — — и повалился ничком.

— Целься выше, черт! — крикнул Карл. — Не изображай снайпера! — Низкий выстрел мог попросту уйти в землю; высокий вполне мог найти жертву в глубине лагеря.

— Всем: ближе не подъезжать, — распорядился он. Сейчас самые ближние холты находились от них на пределе досягаемости ружей работорговцев.

Он выпустил еще одну стрелу, с удивлением и радостью отметив, что на излете она пробила горло одному из холтов.

Карл отвязал от седла свой фонарь и швырнул его наземь, заставив Стэка шарахнуться от полыхнувшего пламени, выдав и себя, и всадника — просто на тот случай, если кто-то из холтов потеряет цель.

Из лагеря прозвучали ружейные выстрелы, и Карл с трудом подавил желание пригнуться. На таком расстоянии вражеские ружья были, считай, бесполезны. Холтам придется нагонять их верхом. Что было просто великолепно.

— Еще один залп, — скомандовал он. — Цельтесь выше… приготовились… огонь!

Девять луков и арбалетов выстрелили — и из лагеря донеслись новые вскрики и вопли холтов.

Всего несколько мгновений прошло с начала боя — а сотня, или, может, даже сто двадцать солдат уже были в седле, чтобы отбить нападение. Отлично. И количество, и скорость отряда говорили в пользу холтского командира, и Карл мог рассчитывать, что он хорошо справится со своим делом.

— Убирайте оружие и готовьтесь отступить, — распорядился Карл, привязывая собственный лук.

Один из Карловых всадников начал разворачивать лошадь.

— Стоять! — рявкнул Карл. — Двинешься до команды — сам тебя застрелю!

Это и была хитрость. Они должны были увлечь холтов за собой, не подпуская их близко, но и не слишком обгоняя. Еще десять секунд, подумал он. Девять. Восемь. Семь. К черту.

— Отступаем! — выдохнул он, развернул Стэка и галопом помчался под деревья. Остальные следом.

Теперь шторки на фонарях были подняты; они, как маяки, Указывали Карлу путь. Тропа уходила в лес как раз меж ними, Стэк галопом несся к тропе, комья сырой земли взлетели из-под копыт — жеребец перескочил стену.

Им очень повезло, что лесная тропа была прямой: копыта Стэка с трудом находили ее, а Карла ветви и сучья так били по шлему и по лицу, что в конце концов он плотно зажмурился — иначе просто остался бы без глаз. За ним сквозь лес неслись остальные.

В небо с визгом взвилась ракета, рассыпавшись в вышине дождем белых и голубых искр. Карл открыл глаза.

Ночь разорвал рев Авенира:

— Огонь!

Дружный залп семидесяти ружей более всего походил на взрыв пачки попкорна.

Вопили люди, визжали и ржали кони.