Джеймс Баркли - Тот, кто был равен богам

Но сегодня утром, естественно, ни о каком праздничном настроении не могло быть и речи. Не было даже чувства общей цели. Преобладали гнев, разочарование, отчаяние и растерянность. А те, кто выжил только благодаря защите ТайГетен, испытывали еще и страх, и неизбывную тоску.

К этому времени эвакуация иниссулов стала секретом полишинеля. Подступы и вход в Ултан надежно охраняли воины ТайГетен. Многие из них, следует признать, надеялись, что нападение все-таки состоится. С одной стороны, реакция эта была досадной и вызывающей разочарование, с другой — совершенно нетипичной для эльфов. Катиетт, впрочем, разделяла чувства своих бойцов, вспоминая о том, что случилось на храмовой площади, без угрызений совести или сожаления.

В Ултане нашли прибежище почти три тысячи иниссулов. Еды у них было очень мало, одежды — еще меньше, поскольку пришли они сюда, что называется, в чем стояли. Когда они поспешно покидали свои дома, которые превратились вдруг в смертельные ловушки для эльфов из клана бессмертных, удалось прихватить с собой лишь кое-что из ценных вещей.

Их безопасность обеспечивали тридцать ТайГетен. Первым делом Катиетт выпустила на волю почтовых птиц, отправив их в лес с сообщением об общем сборе. Они должны были разлететься по укрытым в лесной чаще святилищам Инисса и уже там ждать в потаенных гнездах, пока туда не заглянет какая-нибудь тройка Тай, чтобы прочесть сообщение, выпустить птиц на волю и передать послание другим.

В силу обстоятельств, подобный способ связи не отличался надежностью и эффективностью. Процедуры обязательной проверки гнезд не существовало. Птицы могли пасть жертвой хищников как в полете, так и в гнездах, несмотря на их особое устройство, поскольку туда могли пробраться змеи и грызуны.

В огромном котловане Ултана несколько тысяч иниссулов и их защитники выглядели именно теми, кем были на самом деле: жалкой деморализованной кучкой эльфов, промокших под предрассветным дождем и прячущихся под убогим навесом, который смогли соорудить звенья ТайГетен. Они же разожгли несколько костров, дым от которых поднимался в небо, смешиваясь с черной пеленой, повисшей над Исанденетом.

ТайГетен переходили от одной группки беженцев к другой, предлагая помощь и утешение, равно как и немногие крохи сведений относительно их ближайшего будущего. Но лесные воины оказались непривычны к роли наставников и советчиков, неумело подставляя плечо, на котором можно было выплакаться. Однако же они не упускали из виду ничего, о чем им говорили, и из этих рассказов складывалась общая картина, питающая растущую в них ярость.

Катиетт смотрела на стаю птиц, кружащую над Ултаном. Эти птахи не понесут дурные вести иниссулам и ТайГетен. Они должны будут отправиться к Толт-Аноору и Денет-Барину. До первого был день пути под парусом вдоль побережья на восток от Исанденета. А вот чтобы добраться до последнего, нужно было сначала пересечь море, потом проплыть по реке и пройти по лесу до восточного берега Калайуса. Она вздохнула. Конфликт ширился, разлетаясь во все стороны на крыльях подданных Туала.

Лежащий рядом с нею на носилках бедняга Олмаат с трудом приподнял голову, глядя на приближающуюся группу ТайГетен, которых возглавлял его воин, Пакиир. Катиетт успокаивающим жестом положила ему руку на плечо.

— Не напрягайся, Олмаат. Отдыхай.

— Сорвиголова, — выдавил Олмаат, обожженные легкие и горло которого с трудом тянули дыхание и голос. — Ему еще многому предстоит научиться.

Пакиир вел своих Тай — Макран, Килметт и Лимула. Они составляли относительно новое звено, которое начало обучение всего каких-то пятьдесят лет тому, причем с пылом, который приходилось все время сдерживать. Вот и сейчас по выражению лица Пакиира было понятно, что он находится в плену эмоций.

— Мы должны вернуться в город. Мы должны очистить его. Были совершены преступления, подрывающие саму основу нашей веры.

Голос Пакиира эхом прокатился над Ултаном. Лицо его исказилось от ярости, клокочущей у него в груди. Катиетт намеренно выдержала долгую паузу, чтобы не подбрасывать свежую вязанку дров в костер ненависти. Она предпочла заговорить деловым тоном, прекрасно зная, что у них не будет другого выбора, кроме как ответить ей тем же.

— Во-первых, говорите тише, чтобы те, кого мы тщимся утешить, еще сильнее не испугались назойливого гвалта нашего желания начать войну, — негромко сказала она. — Во-вторых, каждый из нас должен полностью разобраться в обстановке. И, в-третьих, мы не должны выдвигать требования архонту ТайГетен, а можем лишь советовать и убеждать.