Джеймс Баркли - Тот, кто был равен богам

Но держался он горделиво. Руки его висели вдоль тела, но он потирал большие и указательные пальцы или прижимал их к ладоням. Глаза его стреляли по сторонам, а щеки подергивались. При дыхании ноздри его втягивались и раздувались. Ауум смотрел, как он плавно скользнул к магу и вытащил у того из шеи свой метательный полумесяц.

— К счастью, я еще не забыл, как ими пользоваться. — Он рассмеялся и взглянул направо. Смех замер у него на губах. — Я ничего не забыл и тренировался, когда ты не подсматривал за мной. Ты ведь не следишь за мной постоянно, верно? Да, так я и думал. Один — ноль в мою пользу.

Ауум смотрел, как его спаситель подошел к умирающему человеку. Опустившись рядом с ним на колени, он развел руки в стороны, не касаясь клинка Ауума, а потом схватил его, повернул и по самую рукоять всадил в грудь солдату, после чего медленно, словно священнодействуя, вытащил его. Мужчина мешком повалился набок.

Дикарь ula выпрямился, вытер лезвие об одежду человека и подошел к Аууму, протягивая ему клинок рукоятью вперед. Ауум принял его и кивнул в знак благодарности, все еще не находя слов, чтобы задать вопрос так, чтобы тот не прозвучал угоднически-льстиво. Незнакомец окинул его внимательным взглядом и кивнул.

— Что ж, думаю, он узнал меня. Пожалуй, мне стоит причесаться.

Он зарычал, и Ауум вздрогнул от неожиданности. В голову ему начали закрадываться сомнения.

— Собственно говоря, я сам узнал его. У меня хорошая память на лица. Особенно когда владелец принадлежит к числу самых талантливых моих учеников. — В глазах у него светились теплота и настороженность. — Тебя зовут Ауум.

У Ауума подкосились ноги. Он сунул меч в ножны, испытывая невероятное облегчение.

— Архонт Такаар, я польщен, что вы узнали меня.

И тут же проклял себя за неосторожные слова.

— Ха! — Такаар хлопнул в ладоши. — Я же говорил тебе, говорил.

Такаар схватил Ауума за плечи.

— Хорошо. Как приятно будет поговорить с кем-нибудь еще.

Ауум спохватился, едва сдержавшись, чтобы не задать вполне очевидный вопрос. Вместо этого он улыбнулся.

— ТайГетен будут вечно благословлять Инисса за то, что вы еще живы, — сказал он.

Лицо Такаара окаменело.

— Я в этом сомневаюсь.

Он опять скосил глаза в сторону и пробормотал нечто неразборчивое, после чего развернулся на каблуках и зашагал в лес, не оглядываясь и на ходу продолжая разговор с Ауумом.

— Хороший вопрос. Даже очень хороший, а у тебя их много, я же вижу. Но зачем ты пришел сюда, Ауум? Тебя никто не звал. А я терпеть не могу непрошеных гостей. Хотя нельзя сказать, что за последние десять лет у меня их было много.

Такаар остановился и обернулся.

— Идем, идем, раз уж ты все равно здесь.

И вновь зашагал вглубь леса. Ауум заторопился за ним, про себя удивляясь тому, как быстро движется Такаар, не оставляя после себя никаких, даже малейших следов на сырой и мягкой земле.

— Сегодня я собирался заняться совсем другими делами, — продолжал Такаар. — Очень смешно. Быть может, ты помолчишь хотя бы некоторое время? В конце концов, у нас гости. Я не буду этого делать. Во всяком случае, сегодня. Как ты и говорил.

Аууму не требовалось особых усилий, чтобы не отстать от него. Двинувшись в путь со сноровкой опытнейшего воина ТайГетен, Такаар вскоре начал спотыкаться и явно сбился с пути. Казалось, он заблудился и растерялся. Он то что-то бормотал себе под нос, то разражался громкими криками. Ауум в очередной раз спросил себя, как Такаар сумел столь эффективно выследить мага. А вот вздумай кто-нибудь проследить за ними, то особого труда это ему не составит.

Это был совсем не тот Такаар, которого он надеялся найти. Во всяком случае, судя по первому впечатлению. Вопрос о том, как он отреагирует, когда Ауум сообщит ему о цели своего визита, оставался открытым. Здесь возникали самые различные варианты, и слишком многие из них были юноше неприятны. Эльфы попросту не могли их себе позволить. Перед ним был совсем не тот вожак, который смог бы объединить разрозненные кланы и восстановить гармонию.

— Мы почти пришли, — объявил Такаар. — Милости прошу в мой скромный дворец.

Он коротко рассмеялся. Наверху слезы Гиал уже высохли, и солнце пробилось сквозь пелену тяжелых туч. Ауум вошел вслед за Такааром в лагерь и остановился, глядя на то, что было трудно назвать творением больного и неуравновешенного разума. Взору его предстала крепкая мазанка, крытая соломой, бивуак под растянутыми шкурами животных и торфяная печь для обжига. Быть может, дела все-таки обстояли не так мрачно, как ему показалось поначалу.