Джеймс Баркли - Тот, кто был равен богам

Расставшись с Серрином, Ауум направился на восток. Он шел очень быстро, практически без остановок. Оказалось, что разлука с наставником и другом причиняет ему куда более сильную боль, чем он мог себе представить. Выйдя по притоку на берег Шорта, он повернул на север, следуя течению могучей реки, но не выходя при этом на открытое место из-под лесного полога.

Одет он был по-походному, за спиной в ножнах покоились парные клинки, а на поясе висели три коротких ножа да мешочек с маскировочной краской и еще один, в котором лежали шесть метательных полумесяцев. Сапоги его были мягкими и удобными, позволяя чувствовать малейшую неровность почвы под ногой. Он предпочел бы передвигаться босиком, как частенько делал на Хаусолисе, но в лесной подстилке таилась слишком большая опасность, а позволить себе стать жертвой несчастного случая он не мог.

За водопадами у Зубов Шорта он обнаружил небольшую лодку с веслами, мачтой и потрепанным, но вполне еще годным парусом. Он бы заплатил владельцу, но деревня оказалась брошенной — здесь повсюду виднелись следы поспешного бегства. Очевидно, послание Силдаан дошло уже и сюда.

Ветра, чтобы наполнить его парус, не было, зато присутствие Гиал ощущалось всегда. По лодке забарабанил дождь, отчего ему пришлось бросать весла и вычерпывать воду всякий раз, когда разверзались небеса и начинался потоп. Словом, путешествие выдалось нелегким, его тяготы смягчало лишь осознание того, что река несла его в нужном направлении.

Ауум плыл по Шорту три дня. Здесь, в самом сердце тропического леса, он собственными глазами видел страдания земли и людей. А Инисс, казалось, не мог или не хотел вмешиваться. Ауум греб или шел под парусом мимо прибрежных поселений, обитатели которого смотрели на него с подозрением или даже откровенной ненавистью. Он не уставал проклинать Силдаан за то зло, что она причинила.

В промежутках между ливнями и краткими часами, которые он урывал на сон, Ауум размышлял. Пожалуй, даже слишком много. Там, где-то впереди, его ждал Такаар. Юноша спрашивал себя, осталось ли в нем что-нибудь от того ula, которого он когда-то знал, пусть и не слишком близко. Героя расы эльфов. Того, кто когда-то был равен богам.

Ауум ломал голову над тем, что скажет Такаару. Он представлял себе разговор с ним. Иногда беседы с Такааром приходили к нему во сне, и тогда он просыпался с учащенно бьющимся сердцем. Быть может, Такаар не хочет, чтобы его нашли. Он может презреть все мольбы и призывы Ауума. В конце концов, он вполне мог умереть за это время.

Но вот эту, последнюю, мысль Аумм старательно гнал от себя. В моменты отчаяния он истово молился Иниссу или просто ложился на спину, глядя на окружающее великолепие, которое являл ему Калайус. Шорт следовал своему прихотливому руслу, и пейзаж по сторонам менялся стремительно. Вскоре после того, как он миновал водопады у Зубов Шорта, берега реки затянуло болотами, отчего высадиться на них стало невозможно.

Вдали же, за болотами, вставали горы, поросшие лесом и тянувшиеся к облакам в объятия Гиал. Еще один день пути на север, и местность вокруг вновь изменилась самым разительным образом. Река текла меж глиняных обрывов в добрую сотню футов высотой, которые приютили целые стаи водоплавающих птиц и мириады рептилий. Вершины обрывов густо поросли лесом, раскинувшим над рекой свой непроницаемый полог, и лишь солнце, поднявшись в зенит прямо над головой, ненадолго разгоняло вечный полумрак, царивший внизу. В конце концов, с приближением Верендии-Туала, впереди замаячили гигантские скалы и утесы дельты. Они вздымались на сотни футов в высоту, пронизанные пещерами и кишащие жизнью.

Но вскоре утесы остались позади, резко обрываясь у устья реки, которая впадала в море Гиаам. Ауум причалил к берегу еще до того, как начался лиман, где существовала реальная опасность встретиться с опасными приливными течениями, надеясь и молясь, чтобы у Такаара достало здравого смысла поселиться наверху.

А здесь, внизу, Ауум сполна ощутил все грандиозное величие утесов Верендии. Ему уже неоднократно доводилось бывать здесь раньше, но он не переставал восхищаться мощью и силой, которыми дышал каждый камень. Здесь как нигде он впитывал великолепие творений Инисса, и потому решил отдохнуть, усевшись на западном берегу, опустив ноги в воду и глядя вверх.