Андрей Франц - По образу и подобию (СИ)

Лично я - не могу. Они же всегда, ты понимаешь - всегда делали то, что им нужно! Не считаясь ни с чем! А тут вдруг не смогут... Это что такое должно случиться с миром, чтобы не смогли? Ведь мир-то просто перевернуться должен. А как, в какую сторону он перевернется? Ты представляешь? Я - нет! С коммунизмом и всемирным братством трудящихся у нас, как ты знаешь, не очень получилось. Можно сказать - облом. Это я тебе, как коммунист со стажем, авторитетно говорю.

Тогда что же должно протухнуть в лесу, чтобы мир, тысячелетия стоявший на голове, вдруг перевернулся и встал на ноги? И как он будет при этом выглядеть, ты хоть отдаленно представляешь?! Я - нет! А ты действительно уверен, что хотел именно полного переворота нашего мира? Даже не зная, как, куда и в какую сторону это все должно кувыркнуться?

Трясущейся рукой доцент Гольдберг вытащил откуда-то из недр своего крестьянского одеяния пачку сигарет, вытянул одну, протянул пачку собеседнику. Чиркнул спичкой, со всхлипом затянулся, оба молча закурили. На все это с облучка с ужасом взирал Рябой Жак.

Нет, добрые господа, не подумайте! Первое время все было нормально. Пока колдуны лениво перебрасывались какими-то словами на незнакомом языке, никто бы их со стороны за колдунов и не принял. Ну, крестьяне и крестьяне. Жак даже начал сомневаться в колдовских способностях своих спутников. Хотя вроде бы сомневаться в словах самого господина графа Жаку было не по чину.

Когда мелкий, потихоньку закипая начал вдруг наступать на дылду, что-то говоря все громче и громче, размахивая руками, а тот лишь отмалчивался - Жак насторожился. А уж когда оба вставили в рот какие-то белые палочки и начали выпускать из себя клубы дыма, тут-то Жак и понял: колдуны - всамделишные! Ох, господин граф, господин граф! В какую историю втравили вы бедного старого Жака?

А колдуны, между тем, закончили выпускать дым изо рта. Коротышка вытащил с самого дна запасную камизу Жака, расстелил на более-менее ровном месте. Затем выгреб из ближайшего мешка черпак проса, рассыпал его по комизе, аккуратно разровнял и начал обломком тонкого прута наносить какие-то колдовские рисунки. Все это непотребство сопровождалось пояснениями на все том же непонятном языке. Да ну их, - выругался про себя Жак, сплюнул под колеса и широко перекрестился. Меньше знаешь - крепче спишь. Пожалуй, самое время остановиться на обед. Да пойти собрать дров для костра. У господ колдунов это, похоже, надолго, не оставаться же теперь голодными!

- Теперь о моем желании, - вернулся к прерванному монологу господин Гольдберг. - Вернее, о нашем с Марксом. Удалить, так сказать, из еврейства предпосылки торгашества. Что, дескать, сделает еврейство невозможным. Но Маркс-то говорил о еврействе - как о социальной функции, локализованной в моем народе. Мол, социальная функция 'торгашества' исчезнет, а народ останется. И будет он уже не 'гадким народом торгашей и ростовщиков', а белым и пушистым. Ничуть не хуже остальных. Это Маркс так рассуждал. А если нет? А если все не так?

Доцент говорил, а руки его действовали как бы отдельно от языка. Доставали какую-то тряпку, разравнивали ее на мешках, рассыпали по ней просо...

- Когда американские и европейские университеты начали систематически раскапывать империю инков в Перу, Эквадоре, Боливии, то обнаружилась прелюбопытная штука. Среди чертовой кучи этносов и народов, которых взяла за жабры и объединила под своей властью инкская империя, обнаружился такой вот любопытный народ - миндала. Даже и не народ - а черт знает что! Классификацию ему уже полвека придумать не могут. И не народ, и не племя, и не этнос...

Хотя нет, все-таки этнос, но выстроенный не в виде традиционных земледельческих или охотничьих общин, а в виде распределенной сетевой торговой корпорации. Когда инки начали создавать империю, миндала уже существовали среди общин Мезоамерики. Существовали 'всегда', 'издревле'. Этакая сеть торговых агентов, покрывающая гигантскую территорию и состоящую из членов одного народа. Ничего не напоминает?

Так вот, изучение архивов по индейцам Эквадора показало простую вещь. Чем раньше та или иная провинция вошла в состав империи инков, тем меньшую роль в ее экономике продолжал играть свободный обмен, организованный через торговые сети миндала. На полное искоренение торговых корпораций на юге горного Эквадора у инков ушло сорок лет. В районе Кито миндала к приходу испанцев уже были сильно стеснены, а в Пасто близ колумбийской границы еще процветали.