Анджей Сапковский - Меньшее зло

— Конечно, черт подери. Княжна я или нет?

— Тя-я-тя-я, — монотонно ныла Марилька. — Когда мы пойдем на ярмарку? На ярмарку-у-у-у, тя-тя-я-я!

— Тихо, Марилька, — буркнул Кальдемайн, вытирая миску мякишем. — Так что ты говоришь, Геральт? Они уходят?

— Да.

— Ну, я и не думал, что все так гладко пройдет. Этим пергаментом и королевской печатью они меня прямо за горло держали. Я, конечно, не подавал виду, но черта с два я что-то мог бы с ними сделать.

— Даже если бы они открыто нарушили закон?

— Даже. Видишь ли, Геральт, Одоэн — очень раздражительный король, и посылает на эшафот за любую мелочь. У меня жена, дочка, мне нравится моя должность, не надо ломать голову, где взять масла для капусты с кашей. Одним словом, это хорошо, что уезжают.

— Тятя-я-а-а-а! Хочу на ярмарку-у-у-у!

— Либуша! Забери Марильку отсюда! Нда-а-а, Геральт, не рассчитывал… Расспрашивал я Сотника, корчмаря, об этой новиградской компании. Это же банда. Некоторых узнали.

— Да?

— Тот, что со шрамом на морде, это Нохорн, раньше был помощником Абергарда, из так называемой вольной ангренской компании. Ты слыхал о вольной компании? Ну ясно, кто же не слыхал. Этот бычок, которого зовут Пятнадцатый, тоже. Даже если нет, то не думаю, что ему дали прозвище в честь пятнадцати заповедей. Этот чернявый, полуэльф, это Сиврил, разбойник и профессиональный убийца. Он, кажется, причастен к побоищу в Тридам.

— Где?

— В Тридам. Ты не слыхал? Об этом много говорили три… да, три года тому назад, Марильке тогда было два годика. Тридамский барон держал в подвале каких-то разбойников. Их дружки, а серди них вроде и этот полукровка, захватили на реке полный пилигримов паром — это было во время праздника Нис. Они послали барону требование освободить заключенных. Барон, ясное дело, отказал, тогда они стали убивать путников, по очереди, одного за другим. Пока барон не сдался и не выпустил тех из подвала, эти спустили вниз по реке больше десятка. Барону потом грозило изгнание, а то и плаха, они честили его за то, что пошел на попятный, когда уже стольких убили, другие же хаяли, что сотворил слишком большое зло, что это был пре… пренцендент, что нужно было всех, и бандитов, и заложников, перестрелять из арбалетов, или брать их штурмом с лодок, не попускать даже на малость. На суде барон говорил, что выбрал меньшее зло, потому что на пароме было больше тридцати человек, бабы, детвора.

— Тридамский ультиматум, — прошептал ведьмак. — Ренфри…

— Что?

— Кальдемайн, ярмарка!

— Что?

— Кальдемайн, ты что, не понимаешь? Она же обманула меня. Они не уедут. Они заставят Стрегобора выйти из башни, так же, как заставили барона в Тридам. Либо меня заставят… Не понимаешь? Они же начнут резать людей на ярмарке. Ваш рынок окружен стенами, это настоящая ловушка!

— О боги, Геральт! Сядь! Куда ты?

Марилька, напуганная криком, заплакала, забившись в угол кухни.

— Я же говорила! — заорала Либуша, кивая на ведьмака. — Все зло от него!

— Заткнись, баба! Сядь, Геральт!

— Их надо задержать. Именно сейчас, пока люди не вышли на рынок. Зови стражников. Как только они выйдут с постоялого двора, в морду их и вязать!

— Геральт, подумай, так же нельзя, мы не можем их тронуть, раз ничего не вынюхали сами, и они ничего еще не сделали. Они станут защищаться, прольется кровь. Ведь это же профессионалы, они перережут мне всех людей. Если это дойдет до Одоэна, покатится моя голова! Ладно, я соберу стражников, иду на рынок, а там буду за ними следить…

— Кальдемайн, это ничего не даст. Если люди выйдут на площадь, то паники и резни не предотвратишь. Их нужно обезвредить сейчас, пока рынок пуст.

— Но ведь это будет бесправие. Я не могу позволить этого. С этим полуэльфом и Тридам все ведь может быть только сплетней. Ты ведь можешь ошибиться, что тогда? А Одоэн будет из меня живого ремни резать.

— Надо выбрать меньшее зло!

— Геральт! Я тебе запрещаю! Как староста! Оставь меч! Стой!

Марилька кричала от страха, закрыв лицо руками.

Прикрыв глаза ладонью, Сиврил смотрел на выходящее из-за крыш солнце. Рынок начал оживать, тарахтели телеги и повозки, первые перекупщики уже заполняли прилавки товаром. Стучали молотки, пели петухи, громко орали чайки.

— Хороший денек будет, — задумчиво сказал Пятнадцатый. Сиврил искоса глянул на него, но ничего не сказал.

— Как лошади, Тавик? — спросил Нохорн, натягивая рукавицу.

— Готовы, оседланы. Сиврил, на рынке их все еще маловато.

— Будет больше.