Дэвид Эддингс - Колдунья из Даршивы

— Гладко излагаешь, Хелдар, — с восхищением шепнула Бархотка.

— Меня не напрасно зовут Шелком, — отозвался он, полируя перстень обшлагом перламутрово-серого камзола.

Когда седой слуга вернулся, на его лице было написано страдальческое выражение.

— Ее светлости сейчас немного не по себе, — извинился он перед Шелком.

— Очень печально это слышать, — с искренним сожалением ответил Шелк. — Ничего, возможно, увидимся в другой раз.

— Нет-нет, ваше высочество! Ее светлость настаивает на том, чтобы принять вас сейчас, но прошу простить ее, если она покажется вам слегка… э-э… дезориентированной.

Шелк удивленно приподнял одну бровь.

— Причина в уединении, ваше высочество, — смущенно продолжал слуга. — Ее светлость несчастлива в сельском жилище и вынуждена прибегать к изрядному количеству бодрящих средств…

— Бодрящих средств?

— Надеюсь, я могу рассчитывать на скромность вашего высочества?

— Разумеется.

— Ее светлость иногда употребляет вино, ваше высочество, и, кажется, это произошло теперь. Боюсь, она приняла несколько большую дозу, чем требовалось для ее пользы.

— Рано утром?

— Ее светлость не придерживается определенного графика. Прошу вас следовать за мной.

Они двинулись за слугой по длинному коридору. Шелк тихо бросил через плечо остальным:

— Держитесь так же, как я. Улыбайтесь и постарайтесь не удивляться тому, что я буду говорить.

— Его хитрость просто восхитительна, не так ли? — шепнула Бархотка Сенедре.

Эрцгерцогиня оказалась дамой лет тридцати пяти, с роскошными темными волосами, большими глазами, недовольно надутой нижней губой и пышной фигурой, едва умещавшейся в красном платье. С первого взгляда стало ясно, что она пьяна, как сапожник. Отодвинув кубок, эрцгерцогиня пила прямо из графина.

— Добро пожаловать, принц Хелдар, — икнув, поздоровалась она и попыталась сделать реверанс.

Сади поймал ее за руку, предотвратив катастрофу.

— Простите, — заплетающимся языком извинилась эрцгерцогиня. — Очень любезно с вашей стороны.

— Счастлив быть вам полезным, ваша светлость, — вежливо сказал евнух.

Женщина быстро захлопала веками.

— Вы по-настоящему лысый?

— Это искусственная лысина, ваша светлость, — с поклоном объяснил Сади.

— Какая жалость, — вздохнула она, проведя рукой по его голове и снова приложившись к графину. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

Большинство гостей покачали головой. Однако Белдин шагнул вперед, протянув руку.

— Почему бы и нет? — сказал он, почему-то перейдя на провинциальный жаргон Фельдегаста. — Дай-ка мне глотнуть, девочка.

Белгарат поднял глаза к потолку.

Эрцгерцогиня громко засмеялась и протянула графин, который Белдин разом осушил.

— Вкусно, — рыгнув, одобрил он и швырнул графин в угол, — но я предпочитаю эль. Вино по утрам тяжеловато для желудка.

— Тогда пусть будет эль, — охотно согласилась эрцгерцогиня. — Мы сядем за стол и налакаемся до бесчувствия. — Она плюхнулась на диван, продемонстрировав при этом солидную часть своих прелестей, и скомандовала смущенному слуге: — Принести эля, и побольше.

— Как будет угодно вашей светлости, — сухо ответил старик и удалился.

— Славный старикан, — промолвила эрцгерцогиня, — но иногда бывает жутким занудой. Категорически отказывается пить со мной — Внезапно ее глаза наполнились слезами. — Никто не хочет со мной пить. Хоть вы меня понимаете, друг мой? — Она бросилась в объятия Белдина и зарыдала на его плече.

— Конечно, понимаю, — отозвался он, поглаживая ее по спине. — Не плачь, крошка, сейчас все будет в порядке.

Аристократка шумно высморкалась и стала искать носовой платок.

— Я вовсе не хочу становиться пьяницей, ваше высочество, — виновато сказала она, пытаясь сосредоточить взгляд на Шелке. — Просто здесь такая скука. Отрат такой же общительный, как устрица, вот он и запер меня в этой глуши, где слышишь только шум прилива и крики чаек. Мне так не хватает балов и вечеринок в Мельсене!

— Да, малышка, нелегко тебе, — согласился Белдин. Взяв у слуги бочонок эля, он поместил его между колен и пробил крышку узловатым кулаком. — Хочешь глотнуть? — спросил он эрцгерцогиню, протягивая бочонок.

— Я захлебнусь, если буду пить из бочонка, — запротестовала эрцгерцогиня с глупым смешком.

— Верно, — согласился Белдин и обернулся к Белгарату. — Эй, ты, дай бедняжке кружку или еще что-нибудь.

Белгарат бросил сердитый взгляд на своего горбатого брата, но молча взял с буфета серебряную кружку.