Сергей Шведов - Шатун

— Сворачивай, — рычал ему ряженный в баранью шапку Скора.

Прочие всадники и возницы кричали уж совсем непонятное, но дело явно шло к большой драке. Привлеченные ором, городские обыватели, как водится, давали советы, которые приводили к еще большей неразберихе.

— Осаживай подводу, — требовал Скора, размахивая плетью.

— Куда я ее осажу? — огрызался возница.

Кое-кто уже начал зажигать факелы, чтобы помочь распутать клубок из возов и лошадей, образовавшийся нежданно-негаданно на обширной площади. Ругали берестяне, естественно, возниц, которые по деревенской своей простоте, городских порядков не зная, уперлись чуть ли не в самые ворота детинца. Конечно, ничто не мешало хазарам объехать возы, но для этого пришлось бы бить копыта коней по узким переулкам, и это в самую темень. Немудрено, что всадники в бараньих шапках озверели.

— О чем лай? — проснулись наконец на сторожевой веже детинца.

— К князю с оброком из дальнего сельца, — громко объяснил рыжий возница. — А эти гонят от ворот.

— Всю площадь перекрыли, ни пройти, ни проехать, — крикнул Скора.

— Тебя, олух, где носило? — рыкнули сверху на возницу. — Приперся в самую темень!

— Путь-то дальний, — обиженно пробасил рыжий. — А добро за стенами не оставишь. Ты уж пропусти нас, мечник, а то ведь разворуют городские за ночь княжье добро.

Ворота детинца по ночам без крайней нужды не открывают, да и днем сюда не каждого пустят. Этак каждый начнет к князю в гости шастать — никакого порядка не будет. А князю и его гридям в том большая докука. И без того в детинце не продохнуть, а тут еще деревенский недотепа со своими возами!

— Ну я тебе устрою спрос, — пригрозил с вежи мечник, — чтоб впредь неповадно было тревожить князя по ночам.

— Мое дело маленькое, — обиделся рыжий возница, — велено было привезти, я и привез.

Громко заскрипело колесо подъемного моста, загремели ржавые цепи. Детинец открывал свой зев, дабы принять в себя привезенный смердами княжий прибыток.

— Спешиться, — тихо приказал Драгутин.

Первым на опустившийся мост прыгнул рыжий возница, вот только вместо медвежьей шапки с головы его скалилась в сторону гридей волчья пасть.

— Волки! — крикнул ему навстречу какой-то бедолага и тут же захлебнулся кровью.

— Затворяй, — завопил с вежи понявший свою оплошность мечник, но с приказом он явно опоздал: облаченные в волчьи шкуры люди уже мелькали по двору детинца. В княжьем тереме, видимо, почуяли неладное, оттуда неслись тревожные крики. Ни княжьи гриди, числом в три десятка, ни хазары, которых было в детинце не более двадцати, не могли понять, откуда взялись посреди двора закованные в бронь и налитые силой люди. Ударившись обтянутой полотном рубахи грудью о чужую железную грудь, они падали бездыханными.

— Коней ведите следом, — крикнул Драгутин заранее отряженным для этого дела боярам. — И прикройте ворота детинца.

В городе было три сотни хазар и до сотни Твердиславовых мечников, которые могли вмешаться в ход событий. Но пока за спиной Драгутина кричали лишь изумленные происходящим обыватели. Хазарские шапки с голов всадников вдруг слетели наземь, а взамен на головах выросли бычьи рога. Такое загадочное преображение пришлых людей при свете факелов поразило и испугало многих горожан. А рогатые воины уже бежали по опущенному мосту в детинец с криками и воем, от которых у обывателей дыбом вставали волосы.

Драгутину не пришлось вступать в драку. Взбежав на красное крыльцо княжьего терема, он крикнул оттуда загнанным в угол к пристройкам гридям и хазарам:

— Именем славянских богов — бросайте мечи!

Стрела, летевшая в лицо, едва не оборвала речь Драгутина на полуслове, но оказавшийся рядом Торуса поймал его смерть своим щитом. Боярин невольно отшатнулся, но с крыльца не сошел. А боярин Володарь снял лучника с крыши пристройки, метнув в него свой нож. Лучник скатился вниз на головы товарищей, которые побросали мечи под ноги окружавших их незваных гостей.

— Стрела с синим пером, — сказал Торуса, разворачивая щит к Драгутину. — Чем тебе не знак?

— Пусть судят волхвы, — отозвался подошедший с мечом в руке «белый волк» Божибор. Это он давеча изображал у детинцевых ворот возницу.

— К Твердиславу, — распорядился Драгутин, толкая ногой тяжелую дверь.

Все свершилось столь быстро, что ни князь Твердислав, ни его гость хазарский ган не успели понять, что происходит. К тому же оба уже успели изрядно повечерять, а потому пялились на вошедших людей с пьяным изумлением.