Ярослав Гжендович: Ночной Странник

Дно долины было плоским. Там росли трава и деревья, ее прорезали ручьи, разливаясь круглыми запрудами. Но только это и выглядело нормальным.

Ненормальными были, например, длинные реки тумана, что текли через долину.

Холодного тумана, наполненного меняющими форму созданиями, которых он видел термозрением.

За поросшими лесом холмами маячили какие-то застройки. Но не обычные деревянные дома из бревен, к которым он привык. Клубневидные строения – не то гигантские дыни, не то амбары, не то пузатые кувшины.

Где-то он уже видел подобное. Это мучительное чувство давно его не покидало. Что-то знакомое, но дотянуться невозможно. Песочные, странные строения и квадратная башня, что увенчана тонкой черной виселицей.

Словно дежавю. Странное предчувствие, что мучило его уже несколько дней. Казалось – сидит за ближайшем поворотом в мозгу. Почти можно рукой дотянуться.

Эти ярко-розовые психоделические фонтаны, выглядящие как изготовленные из препарированных, разрезанных органов и фрагментов колючих панцирей омаров.

Эти животные, мелькающие то здесь, то там.

Черная трехглавая ящерица, выползающая из пруда.

На Мидгарде нет трехголовых ящериц.

Нет и жабоподобных черных созданий, покрытых лоснящимися, словно кораллы, бородавками, что пекут себе на решетке человеческую стопу.

Нет шестиногой крысы в очках, что тащит, будто черепаха, панцирь, особенно если панцирь этот подобен вогнутой миске и если его украшает приколотая ножом человеческая ладонь.

Это немного напоминало безумный парк развлечений.

Он смотрел на гигантские розово-салатные цветы, скользкие на ощупь и напоминающие тело. Смотрел на мясистые белые шары, похожие на гигантские фрукты, в которых неторопливо копошились какие-то просвечивающие сквозь стенки человекоподобные формы.

Он шел.

Нужно найти хоть кого-нибудь, у кого можно что-то узнать.

Он поднялся на холм, увенчанный странной скульптурой из переплетенных розовых форм, которые невозможно описать. Через отверстие в одном из элементов все время – по кругу – пролетала стайка черных ошалелых пташек. По кругу, по кругу – так, что начинала кружиться голова.

На верхушке холма он заметил очередной круглый пузырь, похожий на тонкостенный белый фрукт. Был он размером с шатер, внутри – пара Людей Змеев механически, но истово трахалась, погрузясь в раздавленную в розовую кашицу мякоть плода.

Он тупо смотрел сквозь разорванную сбоку и подобную белому пергаменту кожицу фрукта, видел залитую потом спину мужчины, покрытую зигзагами красно-черного татуажа, и такие же татуированные лодыжки и стопы женщины, сплетенные на его ягодицах.

Смотрел молча, как фрукт внезапно выпускает шипастый вьющийся отросток, который расцветает огромным, словно поднос, белым лотосом, разворачивает плоско лепестки, а отпочковывает огромный переливающийся пузырь, который улетает с ветром.

– Что же я съел, da piczki materi , – пробормотал Драккайнен.

У подножия гор клубились сотни нагих тел Людей Змеев. Именно клубились. Совершенно бессмысленно. Это даже не была конкретная оргия. Просто клубились, словно черви, ворочались бессмысленно в садке вокруг телесного вертящегося фонтана.

Не обращали на него внимания. Он ходил между ними, разгоняя странных птиц и ящериц, что путались под ногами, и держал ладонь на рукояти меча, торчащей из-за спины.

Они и правда не обращали на него внимания. Лазили то тут, то там, словно одуревшие или загипнотизированные. Не отреагировали даже, когда он разогнал такую группку, опрокинув некоторых на землю. Кто-то встал и пошел дальше, а некоторые так и остались бессмысленно лежать, пока кто-то еще не прилег на них сверху, так же сонно и без интереса.

– Знаю! – сказал внезапно Драккайнен проходящему рядом Змею. – Это Сад Земных Наслаждений!

Это, – указал он на телесный фонтан, – Фонтан Жизни или Радости, уже не помню. Понимаешь? – Очередной проходящий мимо посмотрел на него бессмысленным взглядом и вернулся к жеванию красных ягод. – Вы не могли этого придумать, морды! – крикнул Драккайнен. – Не могли видеть картины Босха, а значит, у меня все-таки галлюцинация!

Он зашагал дальше и внезапно остановился возле очередной группки.

– Акен, – сказал. Они замерли и взглянули на него. – Иероним ван Акен. Босх.

– Акен, – ответил ему хор тупых голосов.

– Классно с вами говорить. Так, может, теперь Пьер ван Дикен?

Установилась внезапная тишина.