Ярослав Гжендович: Ночной Странник

Сам он трижды выстрелил прямо в щель шлема краба, что был сзади, одновременно видя, как Гьяфи распадается, будто попав в вентилятор. Во взрыве крови, теряя конечности, разлетаясь в воздухе еще до того, как он упал на землю. Те три стрелы были уже на гране возможностей лука; выстрелил ими меньше чем за секунду, последняя разлетелась в воздухе от удара тетивы. Инструмент мог не выдержать стрельбы в ускорении. Он подбросил лук в воздух и выхватил меч, после чего отбил два из тех судорожных мгновенных, словно скорпионий удар, перехлестов саблями и всадил два укола между сегментами панциря. Первый краб, в которого он попал из лука, крутился вслепую по площади и рубил все, что попадалось под лапы.

Драккайнен выскочил из боевого режима, но для Гьяфи было слишком поздно. Выглядел он так, словно наступил на мину. Странник спрятал меч и взглянул на краба, который вдруг уселся и опустил лапы, лишь скребя землю клинками. Все вокруг было забрызгано кровью Гьяфи, который подрагивал на земле. Ему уже нельзя помочь, и нельзя его отсюда вынести.

Не было времени. Но с этим он должен был разобраться.

Второй краб свалился на площадь с ужасным грохотом, вызывающим в памяти мысли об автомобильной аварии.

Непросто было найти застежку на панцире. Наконец он отыскал соединение и с силой развел его, раня ладони. Потом, уже таща вверх изрядный кусок металла, услышал, как одна за другой выскакивают нити, – и шлем сразу легко откинулся. Внутри, под броней, виднелось что-то мясистое, как тело моллюска, полное склизких щупалец и сосудов, залитое воняющей слизью, а во всем этом открылось худое бледное тельце.

И кровь.

– Мамочка, болит… – Вуко услышал изнутри металлический голос и заорал. Отскочил назад, теряя меч и продолжая отступать. – Хочу к змее…

Голос смолк, а Драккайнен отступал, пока не уперся в стену и не съехал по ней на площадь. Сидел так некоторое время, пока не раздался очередной сильный удар в ворота. Странник вздрогнул и пришел в себя. Ворота вздрогнули снова, дверь пылающего дома расселась наполовину, и было видно, как несколько человек изо всех сил ее толкают.

Он встал, пошатываясь, поднял лук, нашел где-то меч и спрятал его в ножны. А потом с совершенно мертвым, неподвижным лицом подскочил, схватился рукой за балку и вскарабкался на крышу.

Нашел место, где вырезал кусок стрехи, и скользнул внутрь.

Действовал как автомат.

Вытягивал детей одного за другим на чердак, потом на крышу, не позволяя им расползаться в стороны и придерживая их, словно котят. Потом спустил их по дышлу прямиком в объятия Грюнальди.

Спрыгнул с крыши, оттолкнулся от кола и полетел в темноту. Земля пришла ему навстречу. Амортизировал падение переворотом и пошел за Грюнальди.

– Где Гьяфи?

– Мертв. Краб.

Они растворились в темноте, волоча детей, что вышагивали как сомнамбулы.

Змеи орали, занятые штурмом собственных ворот и спасением от пожара дома, ослепленные огнем и оглушенные собственными воплями и паникой.

Как в Африке, мелькнуло в голове Драккайнена. Точно так же было в Африке. Точно так же выглядели армии военных вождей. Офицерам – по четырнадцать, остальным – от восьми и выше.

Он подхватил двоих детишек под мышки и побежал, стараясь ступать как можно тише.

Когда добежали до веревки, Драккайнен схватил Грюнальди за плечо.

– Полезай первым, – сказал. – Будешь вместе со Спалле вытягивать детей, а я буду их привязывать.

– А потом вылезешь? – спросил Грюнальди требовательно.

– Нет. Потом мне придется пойти дальше.

«Мамочка, я хочу к змеям…»

– Побереги моего коня. Он станет тосковать. Держи его и не выбрасывай мои вещи. Я вернусь.

– Ты не можешь идти один.

– Отведи детей домой. Следите за ними. Они будто отравлены, но полагаю, что рано или поздно это пройдет. Могут опять сбежать. И – спешите. Посадите их на моего коня и на коня Гьяфи.

Драккайнен вынул несколько стрел и воткнул их, одну подле другой, в землю. Колчан был почти пуст.

В темноте, из гудящего, сыплющего искрами пожара слышались крики и топот ног.

– Ульф, мы будем тебя ждать.

– Я услышал, – ответил Драккайнен твердо. Нельзя расклеиваться. «Морские котики» не ломаются.

– Грюнальди?

– Да?

– Мой конь… Прижмись лбом к его лбу и скажи ему, что я вернусь, хорошо?

– Хорошо, друг. Если нет – я сам за тобой вернусь. А… знаешь, что это за крабы?

– Ты не захочешь узнать.

Они пожали друг другу бицепсы и затылки, а потом Грюнальди начал подниматься. Остановился на миг.