Джефф Вандермеер - Аннигиляция

Повисло молчание.

– Послушайте, я по-прежнему не вижу здесь туннеля. Только башню, и ничто иное, – решила признаться я: лучше сейчас, чем там, внутри, даже если спутницы сочтут, что я спятила.

Как хотите, но это была башня, закопанная в землю, и от мысли, что мы стоим на ее вершине, подкашивались ноги.

Все уставились на меня так, будто это я издавала странные стоны по ночам. Спустя мгновение психолог неохотно уступила:

– Думай, что хочешь, если тебе так спокойнее.

И снова молчание. Тишину нарушал жук, круживший под сенью листвы среди крупинок пыли. Думаю, только теперь мы полностью осознали, где находимся.

– Я спущусь первой и осмотрюсь, – вызвалась топограф, и мы с радостью поддержали ее решение.

Ступеньки были очень узкие и крутые, так что спускаться приходилось спиной вперед. Пока мы ветками убирали паутину, топограф закинула винтовку за спину и собрала волосы в тугой хвост, отчего кожа на ее лице натянулась. Напоследок она ненадолго задержалась, глядя на нас снизу вверх. Может, надо было ее остановить? Предложить какой-нибудь другой план действий? Даже если и так, ни у кого не хватило духу.

Со странной, будто осуждающей ухмылкой топограф начала спускаться. Темнота поглотила ноги, потом плечи и наконец лицо. Меня это напугало не меньше, чем если бы, наоборот, из темноты кто-то возник. Мой нечаянный вскрик привлек внимание психолога. Антрополог вглядывалась в проем и ничего вокруг себя не замечала.

– Все в порядке? – крикнула психолог в темноту.

Прошла всего секунда – что могло измениться?

Снизу донеслось ворчание – видимо, топограф подумала то же самое. Некоторое время мы слышали только, как она осторожно спускалась по крутым ступеням. Затем все затихло – и вдруг снова шаги, но уже в ином ритме, будто внизу был кто-то еще. Не успели мы испугаться, как топограф крикнула:

– Этаж чист!

Этаж . Во мне что-то затрепетало: значит, это все же могла быть башня!

Настал черед спускаться мне с антропологом. Психолог оставалась караулить.

– Идите, – бросила она небрежно, как учитель, отпускающий класс на перемену.

Меня вдруг охватило какое-то непонятное чувство, а перед глазами замелькали черные точки. Я с такой поспешностью последовала за антропологом через остатки паутины, в которой болтались высушенные тельца насекомых, что чуть не столкнула ее с лестницы. Прежде чем уйти в холодную и затхлую темноту, я подняла глаза: психолог задумчиво смотрела на меня. За ее спиной высились деревья, а сквозь листву проглядывало ослепительно синее небо.

Внизу все тонуло во мраке. Стало холоднее, и мох поглощал звук шагов. Наконец лестница (я насчитала в ней не менее полусотни ступенек) привела нас в зал. Потолок был высотой метра три – значит, над нами лежал слой породы почти такой же толщины. Источником света служил фонарик на винтовке топографа. Она изучала стены – серые и ничем не примечательные, покрытые трещинами то ли от времени, то ли от мощного сотрясения. Помещение было того же диаметра, что и надземная часть, – еще один аргумент в пользу моего представления о том, что это цельное сооружение, вкопанное в землю.

– Оно уходит глубже, – сказала топограф.

Она повела винтовкой в сторону, противоположную той, откуда мы вошли: там виднелась сводчатая арка, за которой чернела пустота – похоже, еще одна лестница. И все-таки башня. А это даже не этаж – чердак или, скажем, площадка для стрелков. Топограф двинулась к арке, а я никак не могла оторваться от стен. Они завораживали, несмотря на то что были совершенно пустыми. Я попыталась представить себе, кто способен построить такое, но не получилось.

В памяти снова всплыли очертания маяка. В первый раз я увидела его вечером после того, как мы добрались до базового лагеря. Никто не сомневался, что это маяк, поскольку его расположение совпадало с картой, и все сразу сошлись на том, что именно так маяк и должен выглядеть. Увидев его, топограф с антропологом даже испытали облегчение: то, что он был не только на карте, но и в реальности, успокаивало, давало почву под ногами. А то, что мы понимали его предназначение, успокаивало еще больше.

О башне же мы не знали ровным счетом ничего. Не могли представить, как она выглядит. Не понимали, зачем она нужна. Даже попав внутрь, мы ни на шаг не приблизились к разгадке. Психолог может сколько угодно повторять размеры «вершины» башни, но сами по себе эти цифры не несут никакого смысла, и цепляться за них – чистой воды сумасшествие.