Александр Венгеровский: Сено

Некоторое время шли молча. Марья Андреевны давно учуяла, что от Алексея Семёныча крепко пахнет не то водкой, не то самогоном и поняла, зачем он за ней увязался: пропивашки проклятые, хоть на глаза не попадайся, уж не могут мимо пройти, чтоб на бутылку не попросить.

Проходя мимо усадьбы одного тракториста, где хозяин большими навильниками сбрасывал с пригона сено толстозадой корове и флегматичному бычаре, она сказала с обидой:

–Вот если б я могла так кормить, и у моих коров было бы вымя.

–А к кому ты обращалась насчёт сена, – спросил сочувственно Алексей Семёныч.

–Ах, к кому я только не обращалась, – устало отмахнулась она. – И кто мне только не обещал. Но они ведь обещают, пока на бутылку надо, а потом у всех уважительные причины.

–Ух, ети их… Ну много ли нас таких осталось, которые совхоз вот…вот этими руками вынянчили. Они бы должны вам с Александром Ивановичем во двор сено привезти: надо не надо, а нате пятьдесят центнеров бесплатно, потому как это наш долг! Ну так ведь? Прямо обидно за вас! Ты пойми, это не то, что я сейчас немного выпимши, а и раньше тоже… Летом смотрю, как ты лопухи мешками таскаешь: «Эх, – думаю, – ети его, этого директора, неужели нельзя тележку травы старикам привезти!» Понимаешь, жалко мне вас и обидно!, – у Алексея Семёныча увлажнились глаза. А Марье Андреевне как-то даже неудобно стало от такого чересчур горячего сочувствия, и она сказала неуверенно:

–Я б ещё и не желала бесплатно. Пусть бы было, как раньше, пусть бы совхоз накосил сено, привёз на сеновал, а я бы выписала накладную и получила, сколько мне положено. А сейчас, кто на тракторе – косит сколько хочет: себе, родственникам, друзьям и знакомым, а ты оставайся, старая дура. Не нравятся мне такие порядки.

–А это они, Марья Андреевны, ети их, хозяина так воспитывают. Всё это называется арендный подряд. Совхозу арендную плату заплатили – и сами себе хозяева: кому хотят, тому косят, захотят бесплатно накосить – пожалуйста, за бутылку – пусть будет за бутылку, за ящик – тоже никуда не денешься.

–Да разве такое может быть?

–Ну ты же видишь, что так есть. Или глазам своим не веришь? Доперестраивались! Рынок, ети их! Ты бы посмотрела, что там летом в поле делалось. Ой-ёй-ёй! – Алексей Семёныч замотал головой, замахал руками, изображая изумление масштабами бардака, – Все с бутылками лезут, ругаются, трактористы пьяные. Мой Сашка тоже, ети его, каждый вечер вдупль приезжал.

–Зато ты сейчас с сеном, сказала Марья Андреевны, и Алексею Семёнычу отчего-то стало неловко, даже стыдно, и он сказал:

–Сашка же всё лето косил на «ешке».

–Если бы я знала, можно было бы к нему обратиться.

–Да он и сейчас косит отаву эту. Она, правда, как пух, сытости в ней никакой, но всё равно лучше, чем ничего.

–Алексей Семёныч, ты попроси его, пусть он мне хоть тележку накосит. А? Можно это, Алексей Семёныч? А то мне так страшно с завтрашнего дня пасти…

–Ладно, Андреевна, скажу я ему, скажу. Может даже завтра он тебе тележку пришлёт, а хоть и две, что ему, не пришлёт что ли за бутылку.

–Пожалуйста, Алексей Семёныч, скажи, а я с ним уж рассчитаюсь.

–Да это ладно, – скромно махнул рукой Алексей Семёныч, – правда он на «ешке», ну да наверное, найдёт кого-нибудь на тракторе, чтоб привёз. Они там все заодно.

–Только, Алексей Семёныч, чтоб не во вред ему: чтоб не поймали. А то посадят его ещё из-за меня.

–Да ты что, Марья Андреевны! Кто их будет ловить? Я ж говорю – там такая растащиловка… Да сам бригадир ихний Стрельцов! Сколько он этого сена пропил – ой-ёй-ёй! А ты разве не знала? Он часто летом пьяный по совхозу ездил и предлагал: «Купи, – говорит, – арбу за три бутылки». Я и сам знаю, кому он так продал.

–Не знала, а то б я купила. Три бутылки – это недорого.

–Конечно не дорого.

Подошли к дому Марьи Андреевны. У калитки на заборе висел старик в фуражке, в жёлтой замызганной штормовке с поднятым воротом. Щёки и подбородок его поросли серой щетиной, узкие глаза были красны, время от времени он двигал ввалившимся слабым ртом, словно что-то шептал или пережёвывал. Увидев своих животных, он отцепился от забора и распахнул калитку. Тут же Марья Андреевны закричала, замахала ему издали.

–Что, не надо открывать? – крикнул старик неожиданно зычно.

–Не надо, не надо, – отвечала Марья Андреевна.

Старик закрыл калитку.

–Ни черта уже не понимает, – в сердцах пробубнила под нос Марья Андреевна, обгоняя скотину. Стадо остановилось. Хозяйка прошмыгнула в калитку и сказала сурово мужу: