Борис Штейман - Связной

За воротами вообще не было видно ни зги. «Направо или налево?» – засомневался Виталий Петрович. Откуда-то сверху зафыркал мотоцикл. «Вроде не было никакой горы?» – подумал он и потащил наверх велосипед. Из-под ног шурша посыпалась щебенка.

Наверху оказалась отличная шоссейная дорога. Виталий Петрович вскочил в седло и помчался вслед удаляющемуся красному огоньку мотоцикла. Луна стала просвечивать сквозь облака. Он ехал мимо каких-то заброшенных строений, бараков, полуразвалившихся домов. «Похоже, что бомбили», – предположил он. Из одного дома его неожиданно обстреляли из автомата. «Глупо погибнуть, не выполнив задания», – мелькнуло в голове.

Вскоре он выскочил на узкую улочку. «Надо поосторожнее, – решил он. – Возможно, комендантский час». Мотоцикл хозяина он потерял из вида. Слабо горели уличные фонари, вяло рассеивая бледный свет. Виталий Петрович доехал до угла, повернул обратно. Мимо пронеслась машина с потушенными фарами. Он свернул налево и увидел небольшой ресторанчик. Прочел название: «Забытый приятель». Чуть наискосок в проулке стоял хозяйский мотоцикл. Виталий Петрович прислонил неподалеку свой велосипед к стене. Толкнул стеклянную дверь. Тренькнуло. И он очутился в довольно просторном помещении. Почти все столики были заняты. Между ними в табачном дыму одиноко и плавно скользил старик-скрипач. В глубине на невысокой сцене два других старичка подыгрывали ему на фортепьяно и контрабасе.

– Давненько у нас не был, приятель! Давненько! – Радушно встретил Виталия Петровича крупный пожилой мужчина в несвежей белой куртке. – Как раз держу для тебя очень уютный столик. Именно то, что ты любишь. Не близко от оркестра, но и не далеко. Да и из зала не будут мешать! – Он проводил Виталия Петровича к дальней стене. – Надеюсь, с документами у тебя порядок? А то повадились, черти, с этими проверками. Люди и так издерганы, хотят тихо, уютно провести вечерок, поболтать о том о сем. Так нет! Что ни вечер – проверка. Скоро люди вообще не захотят выходить на улицу. Будь как дома, приятель! – неожиданно закончил он.

Невдалеке сидел хозяин Оскар. Он пил пиво и разговаривал с соседями по столу. Оскар безразлично посмотрел на своего постояльца. «Делает вид, что не узнает, – подумал Виталий Петрович. – Есть два способа, – стал размышлять он. – Или подлаживаться, менять самого себя в зависимости от обстоятельств, или нет. В первом случае можно испытать кое-что вовсе тебе и не предназначенное от природы, твоему собственному искреннему „я“. И в этом малопочтенном, на первый взгляд, способе многое соответствует обычной человеческой приспособляемости. Во втором же случае легко превратиться в крайне тяжелого человека или неприятного гордеца. А если ты человек удачливый и сильный, заставить приноравливаться других, что может привести к обычному насилию…» Виталий Петрович стал вспоминать о том, что его легко принимают за своего в любых социальных слоях, как он легко находит нужную тему, уровень и, главное, тональность общения с самыми разными и даже иногда весьма неприятными людьми. Вот и сейчас в этом кабачке он чувствовал себя весьма непринужденно.

– Вы так славно задумались, – вывела его из оцепенения официантка. – Что прикажете принести? Есть пиво, сосиски и кофе. Вы не поверите, натуральный бразильский!

– Рюмку водки… – задумался Виталий Петрович. – Нет, пожалуй, грамм двести и что-нибудь закусить. На ночь наедаться вредно. Ведет к раннему атеросклерозу! – пояснил он свое решение.

– Сейчас можно и не дотянуть до своего склероза, – мудро заметила официантка. – У вас документы-то в порядке? – поинтересовалась она. – А то каждый вечер проверки! Вчера троих взяли.

«Больше подлаживаться не буду!» – мужественно решил Виталий Петрович.

– Мой паспорт или, ну как его там, аусвайс на прописке. Хозяин может подтвердить, – кивнул он в сторону Оскара.

Официантка одобрительно рассмеялась:

– А вы с юмором! Теперь многие языки прикусили. Шутят только те. А вы вроде не из них… Сейчас мигом все принесу!

Она нарочито медленно повернулась, продемонстрировала отличную грудь и, покачивая бедрами, неспешно удалилась.

«Она не бука и очень недурна… Да и глаза лукавые», – констатировал он одобрительно.

За соседним столиком сидела молодая элегантная женщина. Она нервно теребила сумочку и изредка поглядывала на Виталия Петровича. «Как все-таки мило раньше одевались. И какое породистое красивое лицо. Точеная шея… Надо выбирать. А нравятся обе. Ну надо же, как не повезло…» – огорчился он. Виталий Петрович начинал физически недомогать, когда приходилось делать выбор. Он даже симпатизировал из-за этого армейской жизни… иногда.