Александра Гринберг - Жнец крови и пепла [СИ]

«Фига с два, вся ювелирная лавка уже на этой распрекрасной мантии», — съехидничала Киара, меланхолично ковыряя ложечкой четвертый кусок шоколадного торта — обслуживающий её молодой официантик, вручив Альфарду меню, вновь покосился на Киару с благоговейным ужасом. Новенький, видно, так-то магов в любом трактире да ресторане встречают с распростертыми объятиями, зная, что те едят как не в себя.

На счастье Киары, распространяться о своем отношении к неподобающим пристрастиям сына старший Эйнтхартен не стал. Только кивнул в знак приветствия (никак на днях шторм обещают?) и бросил на стол пухлый конверт с печатью лорда-канцлера.

— Тут всё, что касается исчезновения вампиров из дворцовых подвалов. Дорих распорядился отдать тебе лично в руки.

— Дорогой друг Арлен по-прежнему знает, как испортить мне день, — проворчала Киара, пододвинув к себе конверт. — Премного благодарна. Что-то ещё, или ты меня искал сугубо ради торжественного вручения конвертика?

— Ничего ты не найдешь в этом конвертике, Блэр. У всех подозреваемых есть алиби, следящие кристаллы пусты, как колодцы в пустыне, а тот, кого видела стража, быть там не мог в принципе.

— И кого видела стража?

— О, тебе понравится! — Альфард криво усмехнулся, отчего на долю секунды напомнил свою грозную матушку. — Меня. Но вот в чём суть — как раз во время моей якобы прогулки по дворцовым подвалам я всё с тем же лордом-канцлером распивал синтарийский виски тридцатилетней выдержки.

Киара задумчиво нахмурилась, вертя в руках конверт, хрусткий и непривычно объемистый. Ситуация день ото дня принимала всё более скверный оборот, и не сказать чтобы это удивляло хоть немного.

— Тут либо чье-то алиби хорошо сфабриковано, — решила она, — либо в деле замешан тот, на кого сроду не подумаешь. И если имеет место первый вариант, то надо бы как-то получить разрешение на ментальное сканирование подозреваемых…

Это весьма проблематично, понятное дело. Есть алиби — значит, никакого разрешения. С ментальными вмешательствами на территории Эрмегара очень и очень строго.

— Можно было бы договориться, но эти самые подозреваемые — сплошь драные лорды и добровольно себе в голову залезть не дадут. — Киара поморщилась. — Уж душечка Гейб — точно не даст.

— И именно душечка Гейб, скорее всего, к этому дерьму и причастен, — мрачно отозвался Альфард. — Задницей чую, всё это — его рук дело, вот только ни одной улики против него никто из нас не найдет.

— Нет, Гейб, конечно, скользкий сукин сын и горазд на всякие подлости, — проговорила Киара, не скрывая сомнения. — Но поверь, его допросные протоколы я изучала с удвоенным усердием. Он единственный, в отношении кого абсолютно не к чему прикопаться… Хотя, знаешь, именно это и настораживает. С другой стороны, Гейб — трусло. У него кишка тонка ввязаться во что-то эдакое, разве чтоон твердо уверен, что ему ничего не будет.

— Гейб, может, и трусло, но вот о моей бывшей любовнице, которая должна быть мертва последние лет двадцать, такого не скажешь. Элрисса всегда была изобретательна, особенно в уничтожении улик. Так что изучи всё это внимательнее, при всём моем отношении к тебе не могу не признать, что следователь из тебя хороший, — при этих словах он скривился, становясь куда более похожим на привычного глазу Альфарда-огненную-мать-его-светлость-Эйнтхартена.

— Элрисса вовсе не была мертва, — Киара сочла за лучшее пропустить сомнительное подобие комплимента мимо ушей. — Она умерла, мертвая и ныне. Я сказала это Марку, скажу и тебе: Элрисса — нежить. Никогда, ни-ког-да не смей очеловечивать нежить! Это злобная тварь, ведомая жаждой крови и силы, и чем скорее ты перестанешь видеть в ней свою бывшую любовницу, тем лучше для тебя.

— Это ты мне рассказываешь? Я лично убил её, если ты помнишь, и вот уж двадцать лет пью за её упокой, — в подтверждение своих слов Эйнтхартен плеснул виски в резной бокал. Не обделил и Киару, чему та сильно удивилась — раньше за Альфардом такой учтивости не наблюдалось. — Пей, Блэр. Нам с тобой болтать о моей бывшей бабе на трезвую голову не стоит.

Киара послушно пригубила из бокала, чуть морщась. В напитках, как и в еде, она предпочитала что-нибудь послаще, хотя в компании завзятого трактирного выпивохи Стэна Фалько, бывало, пила ещё и не такую пакость.

Кажется, пойло знатно ударило в голову Эйнтхартена-старшего, потому что после его следующих слов не поперхнуться удалось лишь чудом.

— Так вот, о бывших, Блэр. Точнее, о результатах… Не то чтобы ты вдруг прекратила меня бесить одним своим видом. Но Маркусу, кажется, с тобой хорошо, так что я… не буду просить оставить его в покое.