Даниил Заврин - История одного кота

Дорогой капитан

Кабинет Милтона был украшен ярко-красными лентами, большой елкой и кучей мишуры, развешанной по окнам. Даже для гирлянды места хватило, которая была наскоро повешена на грубых металлических крючках. Оглядев всё великолепие, Чеширски прикрыл двери и подошёл к столу, где, как всегда, плотно зарывшись в бумагах, сидел Милтон.

– Искали, шеф?

Милтон медленно поднял глаза. Чеширски улыбнулся и посмотрел на небольшого толстого Санту, стоявшего на столе капитана. Толстый и веселый, добрый и жизнерадостный, он был явным антиподом своего хозяина.

– Ты где был?

– Искал убийц, – ответил Чеширски, потерев Санте нос.

– Я так понимаю, для поиска убийц не обязательно возвращаться в участок?

– Ну, если они далеко, то это довольно затруднительно.

– Ты мог позвонить.

– Пришлось выслеживать. Звонок мог бы меня выдать. А что, разве детектив не может отлучиться на время? Это запрещено?

– Ты как разговариваешь, лейтенант?

– Ой, да ладно. Что, теперь будешь меня чихвостить?

– Нет, я просто хочу, чтобы ты понимал всю ту ответственность, которую ты несешь за свои действия.

– Ого, как высокопарно.

Бар задумчиво посмотрел на капитана. Слишком уж мягко он стелил. Ведь обычно были бешенство, слюна и крик, а тут – сама вежливость и благоразумие.

– Что-то случилось?

Милтон поднялся из-за стола и подошёл к двери, зачем-то выглянув в коридор. Выглядело это несколько комично, но очень уж интересно. Чеширски внимательно следил за боссом, который заметно нервничал.

– Чеширски, у нас вчера была встреча со службой внутреннего расследования. Скажем так, копали на всё, на что можно и нельзя. Ты ведь помнишь, что у нас недавно произошло в доках?

– Припоминаю. Там перебили отряд специального назначения, несколько агентов ФБР, да и пожар устроили до кучи.

– Дело в том, что после того события на складе они как с цепи сорвались.

– Ну, это нормально, там же столько кошек полегло. Вполне понятно, почему у них хвосты горят.

– Ты меня не слышишь. Им надо кого-то обязательно сделать крайним. Ты – самая подходящая кандидатура для них. Понимаешь?

– Я – самая подходящая кандидатура?

Чеширски улыбнулся – не надо было быть особо умным, чтобы понять, куда клонил Милтон. Бар снова задумчиво посмотрел на Санту – толстый старик был прекрасен, но вряд ли именно поэтому капитан постоянно выставлял его на Рождество. Просто это был подарок мэра.

– И?

– Они шерстят всех. А на тебе больше всего косяков. Ты же сам знаешь, как ты себя вёл. У тебя столько нарушений, что отставка – это лучшее, что может тебя ждать.

– Я так понимаю, я уже сейчас могу оставить жетон и револьвер. Без торжеств, без именных часов?

– Да. Тихая добровольная отставка. Понимаешь, это единственный шанс вылезти из-под удара. Пойми, если мы уволим тебя задним числом, они уже не смогут привлечь тебя, как копа. Все, пенсия. Взятки гладки.

– Как мило.

– И это самый лучший вариант.

Бар посмотрел в окно. Там снова шел снег. Крупный, красивый, непривычно большой. Зима продолжала баловать погодой. И это, наверное, хорошо, ведь впереди было Рождество. Он вытащил револьвер, потом жетон и аккуратно положил их на стол Милтону. Он уже и не помнил, когда в последний раз встречал Рождество без них.

– Мне самому это неприятно, Чеширски.

– Я понимаю. Твоя задача – заботиться о нас. Ты приготовил мое заявление?

– Да, вот, – Милтон открыл ящик и вытащил листок бумаги. Чеширски взял со стола ручку и размашисто расписался.

– Пойдет?

– Да.

Бар снова посмотрел на Санту. Дед всё так же беззастенчиво улыбался. Милтон, встряхнув листок, быстро убрал его в стол, после чего стал медленно обходить рабочее место, видимо, готовясь произнести заранее заготовленную речь.

Удивительно, даже на этот случай у него было несколько слов. Конечно, ему было далеко в этом до Джорски, но старик старался. Бар скривился и молча пошёл к двери. Если он правильно всё понял, то по поводу внутренних расследований переживать не надо. Милтон будет защищать его, как мамка младенца. Не из-за любви, конечно, а по причине страха. Как-никак, а они ведь пытались работать сообща.

– Эй, Чеширски, что, снова влетело? – услышал Бар знакомый противный голос Понча.

Бар остановился и посмотрел на толстого, еле умещающегося в кресле бульдога. Тот, как обычно, был в белой дорогой рубашке, от пота даже немного посеревшей. Привычно крутясь на стуле, бульдог смачно жевал ручку.