Даниил Заврин: Роман П.

Профессор рассказывает о римских легионерах и касается того, что, мол, войска годами пребывали в походах, и это сплачивало воинов настолько, что они, как правило, влюблялись друг в друга. И это поощрялось, ибо легионер, потерявший друга и любовника в одном лице, был беспощаден к врагу и мстил за убитого. И тут один очкастенький щуплый студент хихикает:

– Значит, легионеры были педиками?

Профессор тяжело вздохнул, снял очки, посмотрел на выскочку и говорит:

– Педики, говорите? Да не дай вам бог, милый юноша, повстречаться хоть с одним таким педиком лицом к лицу. Нет, мой юный друг, это были не, как вы изволили выразиться, педики! Это были настоящие БОЕВЫЕ ПИДОРАСЫ!!!

Стоя за высоким бронированным стеклом бетонного форпоста, генерал Джейсон Стэтхом хмуро смотрел, как над снежными шапками деревьев к ним летел вертолёт. Без опознавательных знаков, черный. С одним лишь номером на двери.

«Странно всё это, – подумалось ему. – Особенно тут, на этом затерявшемся в лесах форпосте». Он посмотрел на листок анкеты. Фотография была потрепанная, но отчетливая. Итак.

«Виктор Степанович Пронин. Майор ГРУ. Командовал особой диверсионной группой, начиная с 1990 года. Участвовал почти во всех значимых спецоперациях, проводимых Российской военной разведкой. Был дважды ранен. Последние несколько лет находился в непосредственном подчинении у генерала Чудинова».

И так далее и тому подобное. Обычное досье на разведчика. Джейсон отложил листок и снова затянулся. Вдали от войны он уже как-то успел отвыкнуть от подобных визитов. Да ещё с отдельным вертолётом. Он проследил, как вертолет мягко сел перед базой, и из него вышло несколько человек в форме. Джейсон затянулся, все же это непривычные будни войны на передовой.

– Сэр! – негромко сказал Чарли Хадсон, появившись у двери спустя несколько минут.

– Да, пусть войдет, – махнул рукой Стэтхом и, оторвавшись от анкеты, посмотрел на дверь. У него был необычайно острый слух, и он отчетливо слышал, как по коридору шёл майор.

Когда дверь открылась, заметно уставший русский не спеша отдал честь. Ответив взаимностью, генерал посмотрел на гостя. С первого взгляда это был типичный боевой пёс, за серыми глазами и великолепной выправкой которого лишь скрытая усталость от окружающей их безнадёжной битвы. Такой взгляд был у многих подлинных вояк, он говорил о жажде сна, горячей ванне и перелома в войне, поэтому прекрасно ложился в общую картину военного положения дел.

– Проходите, майор. Чай, кофе?

– Не откажусь. Дорога была долгая.

– Зато спокойная.

– Здесь безопасно, сэр?

– Если вы про Чарли, то он моя правая рука, я ему верю как себе. А по поводу жучков и прочего – так это проверяется регулярно, к тому же мы находимся в такой дыре, что особой прослушкой нас тут не балуют.

– Если так, сэр, то давайте я перейду сразу к делу. Дело в том, что на территории Уральского хребта, а точнее – у вершины Манарага, мы нашли женщин.

– Кого вы там нашли? – Стэтхом откинулся на спинку стула. – Женщин?

– Да. Небольшое поселение. Что-то вроде дикой общины – как староверы или сектанты, полностью удалившиеся от мира и живущие первобытно.

– И?

– К сожалению, пиды узнали о нашей операции и загнали нас в угол. Мы продержались пару дней, после чего генерал пошёл на прорыв, позволив мне с двумя бойцами уйти. Как вы знаете, он не мог сдаться живьем, так как имел особую ценность – лично ликвидировал главного лидера российской гей-пропаганды – Илью Моисеева.

Джейсон помрачнел.

– Но это не главное, от поселенцев мы узнали, что есть ещё одно поселение, и оно находится у вас под самым боком, возле горы Уитни.

– Хребет Сьерра-Невада? Что ж, это действительно близко.

– Об этом нам рассказала одна из женщин, сказала, что общин несколько, но известно ей лишь об этой. После чего генерал и решил, что один из нас обязан выжить любой ценой. Также он дал подробное наставление, что общаться мне нужно только с вами. После того, как на него напали, он понял, что своим доверять не может.

– Значит, вы как бы инкогнито? Ведь могут заподозрить, что вы здесь не просто так.

– Нет. Как единственный выживший, я решил, что будет лучше провести всё официально, такова последняя воля умершего, личные вещи и прочее – это прямое указание Александра. Ведь никто не знает, что есть ещё одно поселение.