Даниил Заврин - История одного кота

– Сынок, подожди, – затараторил Бронн, не сводя глаз с дула. – Я виноват, но я был пьян, я был молод.

– Теперь ты стар, а значит, ты довольно много прожил из того, что тебе было отпущено. Твой путь окончен. И знай, мне жаль, что ты умрёшь именно так. Мне кажется, было бы неплохо сжечь тебя, а не убивать столь быстрой смертью.

– Постой, не надо, я хочу…

– Прощай, – сказал Чеширски и взвёл курок.

– Папа?

Чеширски обернулся и увидел, что в дверях стоит котенок, точно с такими же мерцающими глазами, как у отчима. Растерянный, он переводил взгляд с Бара на отца, потом – на револьвер. Чеширски на мгновение потерял контроль и в следующую же секунду Бронн бросился на него, пытаясь выхватить оружие.

Бах, бах, бах. Бронн тихо ойкнул и повалился на пол. Чеширски отшатнулся и увидел, как отчим, ещё живой, медленно ползёт к котенку, пачкая кровью пол. В следующую же секунду котенок бросился к отцу и, обхватив седую морду старого кота, начал кричать:

– Папа, папа, что с тобой? Папа, папа!

– Всё хорошо… – тихо прохрипел Бронн и обнял его кровавой лапой, прижав сына к себе. – Тише, маленький, все хорошо, я люблю тебя, малыш. Всё хорошо.

– Тут столько крови, папа, – растерянно бормотал котенок, с ужасом рассматривая кровавую лужу. Казалось, он напрочь забыл о присутствии кота с пистолетом, прижавшегося к углу дешевой кухни.

– Все хорошо, я люблю тебя… – только и смог выдавить Бронн, навсегда закрыв глаза.

– Папа, папа, не уходи! Папа, папочка! Я люблю тебя, не уходи! Папочка, папочка, не уходи, я прошу тебя. Ты обещал, что мы будем вместе, ты обещал! Не уходи, папа, я люблю тебя, я буду слушаться, папа, – тараторил малыш, не в силах остановиться. – Не надо, нет, не уходи!

Он обхватил его голову и заревел, плавно качаясь вместе с ней в кровавой луже.

– Папа, ты обещал, ты сказал, что будешь со мной, папа, не уходи, не надо, умоляю. Ты обещал, что не уйдешь к маме…

Чеширски вышел из дома через подвал. В голове гудело так, что казалось, она вот-вот взорвётся, переполненная громким плачем, а затем тихими причитаниями котенка. Но даже с ними, даже, несмотря на их шум, он чётко слышал одну пробившуюся сквозь нахлынувшие воспоминания мысль: «Харчи, ты снова перехитрил меня».

Кофе в аэропорту

Сидя возле иллюминатора, Бар смотрел на волны. Они были спокойными, мелкими, умиротворенными. Хотелось быть таким же, как они, но это получалось плохо. Плачущий котенок никак не хотел уходить из его мыслей. Бар задрал голову и резко опрокинул маленькую бутылочку виски, после чего вытер усы и заказал ещё.

Стюардесса не спешила. Никто не спешил на этом чартерном самолете, летевшем обратно в морозный Нью-Йорк. Бар сделал ещё глоток, затем ещё. В голове всё так же кричал сын Майкла Бронна, который, как он узнал позже, был сыном одной из проституток борделя, куда Бронн иногда ходил по нужде. История умалчивала, был ли это каприз кошки или на рождении настоял сам Бронн. Так или иначе, котенок родился, а кошка покинула бордель, вынудив старика устроиться на работу в мастерскую, так как ещё в тюрьме он работал механиком в гараже. Но всё это Бар узнал уже потом, после того, как ослепительная ярость покинула мозг.

Чеширски допил остатки виски и выкинул бутылку. Какая разница, всё равно уже ничего не изменить. Уже всё произошло. Да, по идее, он должен был бы сдаться копам в Сан-Франциско, но пока Харчи жив, этого не произойдет. Обезьяна должна умереть. А дальше, дальше можно и в тюрьме посидеть. Представив себя в клетчатой форме, Бар усмехнулся и, откинув голову, смог, наконец, уснуть.

– Сэр, сэр, мы прилетели, – казалось, всего через пару секунд Бар услышал голос стюардессы, трясшей его за плечо. – Вам пора вставать.

Чеширски с трудом разлепил глаза и посмотрел вокруг. Самолет был пуст. Даже вещи успели забрать.

– Который час?

– Четыре часа дня.

– А вы со мной не спешили, – тихо сказал Чеширски, разминая шею.

– Извините, я была занята, – улыбнулась антилопа, моргая своими огромными глазами.

Бар улыбнулся в ответ. Ему всегда нравились стюардессы.

Спустившись с трапа, он всей шерстью ощутил холодное приветствие Нью-Йорка. Повыше задрав ворот пальто и не обнаружив ни одного автобуса, Бар пошёл в сторону здания аэропорта. Встреча с родным городом, как, впрочем, и ожидалось, прошла без лишней сентиментальности. И не только с ним. Барсука тоже нигде не было.

– Джереми, чёрт тебя побери, ты где? – спросил Бар, сжав трубку телефона.