Полина Елизарова - Черная сирень

Дорогу она нашла.

Они встретились еще два раза.

На следующий день и через два дня после.

И с каждым часом новой жизни ее тело все больше подчинялось той мощной силе, что овладела ею целиком, не оставляя никаких других желаний.

Но здравый смысл, ворча, начал потихоньку просыпаться.

Она попыталась разговорить своего любовника.

– Почему у тебя такие странные татуировки?

– Тебе что, не нравятся татухи? Да сейчас уже любой лошок этим балуется.

– Даже не знаю. Но у тебя… необычные.

Он отвернулся и грубо хмыкнул.

– Че у тебя? Есть хоть кто?..

– Ты.

Он снова хмыкнул, и она заметила, что у него недостает нескольких боковых зубов.

– Николай, а чья это квартира? Она же не твоя, правда?

– Че, не нравится хата? Да нормально на время… Ты, балерина, не видела, какие бывают хаты.

Когда она пришла к нему в третий раз, он начал собирать при ней небольшой, сильно потертый чемодан, и все его внимание было приковано к футболкам, штанам и трусам, разбросанным по углам комнаты.

Он даже не подумал ее пощадить.

И это после того, что между ними было!

А было то, что минутами ранее, со скоростью вселенной двигаясь ему навстречу, соединяясь с ним и тая в нем, теперь уже вместо боли чувствуя только несказанное наслаждение, она готова была за него умереть.

Борозды морщин на лбу, хищный профиль, наглые, чувственные губы, мозолистые сильные пальцы – теперь все это должно было принадлежать лишь ей одной.

После того что он дал ей, после того как слился с ней в одно неразрывное целое, никаких других вариантов быть не могло.

Ей не нужен был родной отец, математик-неудачник, сбежавший во Францию, не нужны были мать с бабкой, подружки-пустосмешки и даже Олька.

Она готова была бежать за ним босиком по морозу, жить в убогой обстановке, готовить для него и перестирывать горы его носков…

Но он, а точнее другой, его двойник, поймав ее собачий взгляд, отвел глаза и сказал:

– Мне нужно уехать, дела… Появлюсь – разыщу тебя.

– Ты даже не знаешь номер моего телефона.

И тогда он подошел совсем близко, дохнул на нее легкой грустью и потрепал по голове:

– Я найду.

Где-то в глубине души, в той ее части, которая никому не принадлежала, но и никак себя не проявляла, Галина знала, что больше они не увидятся.

О, как же она была близка к абсолютному женскому совершенству в те последние минуты!

Безграничное желание отдать себя, юную, упругую, доверчивую, любящую не почему-то, а просто так, в руки этого беспокойного, познавшего жизнь человека раздирало ее на части.

Ей тогда было проще умереть в убогой, со скрипучей узкой тахтой и грязным тюлем на окнах комнате, чем позволить себе признать, что он ее обманывает…

…Голос Мигеля вытащил ее обратно.

Забывшись, он радостно мурлыкал какую-то песню на испанском.

Чемодан был собран.

– Галя, ты бы ложилась, я приму душ и вернусь, – произнес он многозначительно, но без всякого энтузиазма в голосе.

Погасла прикроватная лампа, и Мигель, нестерпимо фальшиво изображая желание, принялся исполнять свой супружеский долг.

Галине казалось, что ею овладел труп.

Бездушный зомби, запрограммированный на несколько простых движений.

Дрожа от исходившего от него холода, она чувствовала, как мерзнут ноги и как сильно ей хочется спать.

Поезд отходил ранним утром.

Напичканная успокоительными и коньяком, Галина крепко спала.

Будить ее он не стал.

На столе осталась записка.

«Не скучай. Береги Лу».

Встала Галина в самом скверном настроении.

Сон, приснившийся под утро, вцепился и не отпускал.

Его осколки вспарывали реальность насквозь.

Огромные булыжники почти целиком скрывались под водой, десятки чьих-то ног, пытавшихся выбраться на сушу, ржавая лестница буквально в нескольких метрах, но люди, скользя и спотыкаясь, мешали друг другу по ней подняться; она тоже пыталась выбраться или хотя бы устоять, нащупав ногой склизкий каменный край, но, чтобы удержать равновесие, ей необходимо было куда-то поставить и вторую ногу, и она с силой оперлась на чью-то спину в грязном белом плаще. Ей удалось встать обеими ногами на мокрую неровную поверхность, которая вот-вот должна была уйти под воду, и в этот момент человек в белом плаще обернулся, и вместо лица у него обнаружилась расплющенная резиновая маска, чем-то напомнившая лицо бомжихи.

– Будь ты проклят! Будьте вы все прокляты! – давя из себя ужас, отчаянно закричала Галина.

Но это не помогло.