Полина Елизарова: Бабы, или Ковидная осень

Катя-медсестра

– Ну-ка, дай сюда свой мобильный! – подскочив к новенькой, только что прооперированной женщине, Катя выцепила из ее пальцев последней модели «трехглазый» айфон.

Двенадцатый – версия этого года (насколько Катя знала от Борьки) – еще не поступил в продажу. Из-за пандемии «яблочники» задерживали его выход до октября. Любые разговоры про айфоны бесили Катю не столько потому, что она не могла себе позволить менять их сыну, тем более каждый год, а потому, что она упорно не понимала: чем это новый, бывший в эксплуатации год или два телефон хуже самого нового.

– Мои же волнуются! – женщина, опираясь о матрас со сбившейся простыней своими тонкими ручонками, неловко пыталась принять вертикальное положение. Больничная рубашка задралась на бедре с красновато-коричневым, распространенным этой осенью крымским загаром. Темно-серые, небольшие и очень выразительные глаза, как у пьяной потаскушки, были подернуты мутноватой после наркоза дымкой.

Впрочем, какая она женщина…

Только по возрасту в паспорте. А так – вертлявая худосочная девчонка с повышенной эмоциональной возбудимостью. Ее привезли в отделение час назад прямо с кресла гинеколога.

Рождающийся узел в шейке матки. Не дошла бы, дурында, сегодня до врача, как пить дать через несколько часов, максимум через день, загремела бы в реанимацию – такое, бывало, заканчивалось и удалением матки.

«Эти стрекозы еще и детей растят», – отметила про себя Катя, до операции не рассмотревшая экстренную пациентку Маргариты Семеновны, а вслух сказала:

– Ничего, поволнуются… – Она сунула чужой мобильный в кармашек своих голубых форменных брюк. – Поспать тебе надо. И не нервничать.

– Какой спать?! Мне домой надо! – явно плохо соображая, взвизгнула пациентка. – Муж из командировки только что прилетел! И дети дома одни… то есть с няней…

– Ты же няню предупредила, что тебя везут на операцию?

– И что с того? Ей сто лет уже! А муж приедет голодный! Мне нужно срочно туда позвонить!

– Туда это куда? – усмехнулась Катя и подкатила к койке штатив для капельницы.

– Домой! – Пациентка окатила ее с ног до головы презрительным взглядом своих хмельных глазенок.

Подобный взгляд был Кате знаком – именно так при первой встрече на нее глядела определенная категория женщин, попавших сюда по блату и поначалу пытавшихся общаться с персоналом как с обслугой.

Катя покосилась на стул с набросанной на него одеждой – расшитая стразами тонкого кашемира кофточка, бархатные брючки, маленькая сумочка от Диора. Все ясно. Живет с богатеньким, живет среди богатеньких, во имя будущих богатеньких. Вот только от болячек деньгами не откупиться.

Катя, еще каких-то сорок минут назад подбривавшая этой тогда еще смертельно напуганной пациентке промежность (обычная процедура перед хирургическим вмешательством), усмехнулась.

– Руку мне дай, – негромко приказала она. – Да расслабь ты ее, не дергайся, а то синяк будет.

Подстриженные под каре темно-каштановые волосы пациентки при каждом повороте вертлявой головы источали тонкий аромат – цветок, похожий на розу, пудра и как будто немного коньяка.

– Да кто вы такая?! Вы не имеете права! Верните телефон!

– После капельницы верну. – Попав ловкими пальцами с первого раза в вену, Катя залепила на руке пациентки с помощью пластыря катетер и взяла с каталки для лекарств бутылочку с препаратом.

– Нет, я сначала позвоню! – упиралась сорокалетняя девчонка. – Это просто беспредел! Верните сейчас же телефон!

Катя набрала в шприц препарат, проткнула иглой крышку бутылочки с физраствором и настроила скорость потока.

– У меня муж голодный… – вдруг захныкала, как пятилетний ребенок, пациентка. Ее глазенки уже глядели умоляюще.

«Ой, отпусти меня, отпусти!» – Катя так и видела перед собой извивающееся на растерзанной кровати гибкое тело. Рот ее лгал, а тело – нет. Тело вовсе не хотело, чтобы тот, кто нарочито медленно приближался к нему, уходил. Тело молило остаться. Подобный тип женщин – вечных не-знаю-чего-хочу девочек, Катя называла про себя «искренними врушками».

– Короче, лежи и не дергайся! Делай что говорю, – почти не разжимая губ, прошипела чертовски уставшая за день Катя. – И скажи спасибо своему ангелу, что все так хорошо обошлось.

– Но они же там с ума сойдут! – привстав на локте и ухватив ее за кисть нежными, наманикюренными ярко-сиреневым пальчиками, умоляла больная.