Петр Никонов - Долгое путешествие

Как связаться с архангелом? Да очень просто. Я поднимаю Айфон к уху – просто чтобы не выглядеть идиотом – и ору во весь голос: «Михаил! Надо встретиться! В Спринг Лэйке на побережье».

Через минуту мне на плечо садится белый голубь. Михаил предпочитает традиционные средства связи. На кусочке пергамента золотыми (sic!) буквами отпечатано: «Omnes jus» - «Хорошо». И приписка мелким шрифтом: «Non clamabitis, audiam te» - «Не кричи, я тебя слышу».

Голубь покидает мое плечо, напоследок посадив здоровенное белое пятно на черную ткань пиджака Desmond Merrion. Спасибо, дорогой братик, я тоже тебя люблю, блин.

Но я в прекрасном настроении. Бережно пристраиваю полученный в подарок древний том на белой коже пассажирского сиденья, включаю музыку погромче и еду на восток, к океану.

Маленький Спринг Лэйк живет в том же самом своеобразном ритме, как и большинство курортных городков нью-джерсийского побережья, да и всего мира – там, где существует смена сезонов. Летом его улицы и пляжи забиты людьми и машинами, парковку в солнечный день (а таких летом здесь большинство) приходится искать долго и трудно. Кричат дети, лают собаки, красавицы щеголяют свежим загаром. Но сразу после Дня Труда, первого воскресенья сентября, жизнь здесь замирает и утихает. Гости уезжают обратно в свой Нью-Йорк или в Филадельфию, а через какое-то время за ними тянутся и хозяева. Многие дома здесь, большие и величественные, строятся или покупаются исключительно в целях сдачи летним курортникам. Зимними же вечерами свет в окнах встречается редко.

Как и Бар Харбор, Спринг Лэйк век назад был одним из самых гламурных мест отдыха для нью-йоркских магнатов. Дорогой и фешенебельный курорт в часе езды от деловой столицы Америки манил и уверенных в себе акул Уолл-стрита, и вечно активных промышленников (эдаких бобров-энтузиастов), и надменных аристократов, прожигающих «старые деньги», и изящных дам, соревнующихся фасонами платьев и блеском драгоценностей. С появлением реактивных самолетов и подаренной ими возможности моментально добираться до Майями-Бич или, скажем, до Ниццы, самая обеспеченная и изысканная публика здесь, конечно, стала встречаться реже. Но в отличие от того же Бар Харбора или, скажем, нью-джерсийского Лэйквуда (тоже в свое время необычайно популярного), в которых о былом блеске напоминают лишь фотографии и слова на страницах путеводителей и Википедии, слава Спринг Лэйка не закатилась совсем, а лишь слегка уменьшила своё сияние. Всё-таки близость к Нью-Йорку никуда не делась, да и океан с длинной полосой прекрасного песчаного пляжа всё ещё здесь. Так что, по-прежнему, желающие купить дом в этом чудесном и очень уютном маленьком городке должны приготовить, как минимум, пару миллионов долларов. Ну, а если вы хотите жить на первой линии с видом на океан (сомнительное, кстати, удовольствие, с учетом летнего нашествия отдыхающих и бесконечных зимних ветров, сурово дующих вдоль океана), то меньше чем с четырьмя-пятью миллионами можете к этой затее даже не подступаться.

Я оставляю машину на Третьей авеню, которая здесь играет роль обычного для маленьких американских городков мэйн-стрита – центра городской жизни. Беру стаканчик кофе на вынос в кафе с чрезвычайно креативным названием «На Третьей» и, пройдя вдоль побережья озера, которое и дало название городу, сворачиваю на Сассекс авеню. До берега отсюда два квартала. Я не спешу, наслаждаясь кофе и одиночеством.

Город словно вымер. Какая-то фантастическая, постапокалиптическая картина, особенно для субботнего вечера. Как будто я во сне, в бреду или в самом начале сюжета классического триллера. Ни одного человека, ни одной машины на соседних улицах. Не единого огонька в окнах больших двухэтажных домов колониального стиля с широкими террасами, обрамленных высокими платанами и кленами. Даже ветер, назойливый и не стихающий здесь, кажется, никогда, куда-то исчез. Воздух неподвижен. Всё замерло. Двигаюсь в этом остановившемся пространстве и времени только я и желтые листья на сером растрескавшемся бетоне тротуара, разбрасываемые моими шагами. И над всем над этим, над всем городом и, чудится, что над всей планетой, грустно и размеренно летят, отмеряя мгновения жизни, удары колокола католического собора на берегу озера у меня за спиной: Бум, Бум, Бум, Бум, Бум, Бум, Бум…

Ещё немного, и я подумаю, что я схожу с ума от этой сюрреалистической картины. Но я перехожу Первую авеню и всё меняется: вдалеке проезжает машина, ветер, налетевший от моря, теребит мои волосы, а справа вырастает желтая громадина жилого комплекса «Эссекс и Сассекс». Это самое высокое здание Спринг Лэйка, несуразно нависающее над россыпью двухэтажных домиков, является одновременно и одним из самых некрасивых домов во всем городе, да и на всем побережье. Многочисленные огромные, высотой в четыре этажа, колонны намекают на древние храмы и на Белый дом одновременно, но делают это так навязчиво и неопрятно, что производят впечатление гротескной иллюстрации из учебника для юных архитекторов «как не надо работать с классическими элементами фасадов».