Петр Никонов - Долгое путешествие

- Проще говоря, устраивали шабаши на Лысой горе, - я делаю глоток пива и начинаю наматывать на ложку расплавленный сыр, покрывающий мой горшочек с луковым супом.

- Можно и так сказать, - усмехается Джудит, - но это придаст истории еще большую неправдоподобность.

- Куда уж больше.

- Дальше еще интереснее. И кто бы говорил – архангел-архистратиг, отчаянно сражающийся с луковым супом.

- Согласен. На фоне этого любая фантастическая история правдоподобна. Продолжай, пожалуйста.

- Собственно, на этой самой Лысой горе в Свен-ток-ши-ских горах, до сих пор с трудом выговариваю, в ночь с тридцатого апреля на первое мая 1375 года, ровно в полночь, я и появилась в этом мире. И вот уже шестьсот сорок два года здесь нахожусь.

- Ух-ты! По сравнению с этим, моя сотня лет – это легкая разминка.

- Только бабушкой Джудит не вздумай меня называть, - смеется она.

- Обещаю. Разве что тетушкой.

- На Марс отправлю, - салютует мне бокалом. – Ты спрашиваешь, кто я на самом деле? Что я такое? Всё дело в том, что я и сама не знаю, если честно. По сути, я – это всеобъемлющее божественное обобщенное воплощение женской сущности. Богиня ли я? Нет. По крайней мере, не та богиня, которую представляли и представляют язычники со времен первого появления человека и доныне. Ангел ли я? Демон ли? Ну, это ты скажи сам. На мой взгляд, нет. По крайней мере, я ни на одно из описаний ангелов и демонов, а я их за эти века изучила все, я не подпадаю. Вполне возможно, что я просто персонализированная сила энергии колеблющихся струн вселенной – этакая грустная романтическая мелодия в ми-миноре, звучащая сквозь галактики и бескрайние межзвездные пространства, воплощенная каким-то неизвестным образом в теле живой и дышащей женщины. Ты, кстати, сам только что дал еще одно интересное определение – «персонализированный эгрегор женской сущности». Об этом стоит задуматься, и это в какой-то мере может оказаться правдой. Возможно, твоя догадка ближе к истине, чем ты сам думаешь. И даже вполне может оказаться, что я персонализация не всей женской сущности, а лишь желаний и ожиданий той группы женщин, ведьм, которые меня не то призвали, не то создали. Как бы то ни было, я появилась в этом мире, открыла глаза, и с тех пор существую.

- Откуда у тебя тело? Неужели оно материализовалось вместе с тобой?

- Нет, конечно. Магия оперирует энергиями, мыслями и связями. Белой королеве и ее подопечным удалось призвать или создать меня, но создать для меня тело им было, конечно, не под силу. Телом со мной поделилась, совершенно добровольно, одна из молодых польских дворянок, входящих в ковен – Агнешка Яминская. Именно от нее я получила свою внешность. Отец Агнешки, Тадеуш Яминский, обедневший шляхтич из древнего рода, отправился наемником в крестовый поход на Смирну и в 1348 году привез оттуда молодую жену. Как он всем говорил, сирийку, а на самом деле, еврейку. Последнюю оставшуюся в живых из маленькой турецкой еврейской общины, официально принявших ислам, а тайно практиковавших иудаизм.

- Так вот откуда у тебя такая необычная внешность. А я всё гадал, славянская или восточная.

- Всего понемногу. Мать Агнешки умерла в 1353 году при родах, а отец, купивший на заработанные в походе деньги небольшое имение, любил дочь больше жизни, дал ей хорошее образование и сумел представить ее Елизавете Померанской. Агнешка была ученицей прилежной и инициативной, что ее в итоге и погубило. Предложив свое тело для эксперимента , она, когда эксперимент удался, навсегда отправилась в небытие, а я заняла ее тело.

- И она действительно умерла? Вы не соседствуете в ее теле, не слились душами? Ты именно заняла ее тело?

- Да.

- Просто для меня это необычно. Я ведь тоже вселяюсь в чужие тела. Но я всегда пользуюсь, так или иначе, душами их законных владельцев, лишь усыпляя их сознание. Но это не я, а души моих носителей управляют телами, пока я в них – дышат, двигаются… Я не могу заставить двигаться мертвое тело, в котором нет души его хозяина. По крайней мере, не в моем нынешнем состоянии. Мой брат Михаил, возможно, смог бы и это.

- Возможно, какая-то часть Агнешки во мне и осталась, если рассматривать это с такого ракурса. Либо же мое сознание полностью адаптировалось к этому телу – живое к живому. В конце концов, я дышу, двигаюсь, наслаждаюсь вкусом, чувствую, испытываю голод, правда могу это чувство временно отключить, испытываю чувства, боль, оргазмы, в конце концов. Даже потею. В общем, почти обычный человек. Но я не старею, не умираю, не болею и могу очень быстро регенерировать почти из полного небытия. В тысяча девятьсот сорок третьем я попала под немецкую бомбардировку. Бомба взорвалась в пяти метрах от меня. От моего тела почти ничего не осталось. Но вот – я здесь, живая, а полное восстановление моего тела заняло меньше четырех часов.