Макс Фрай - Так берегись [litres]

– Пиво? Сосиски? Какие могут быть сосиски?!

– Жареные, – невозмутимо объяснил Кофа. – Недорогие, но сносного качества. Я их пробовал, вполне можно жить. Ещё сладости, лимонад и вино по горсти за кружку – вот оно действительно подкачало. Ландаландская кислятина прошлогоднего урожая. Такая отрава, лучше даже не пробуй. Но народ в отсутствии выбора всё равно его пьёт. Уверен, скоро там откроют большую ночную ярмарку, и вот тогда выбор появится. А пока всего трое торговцев подсуетились. Братья Ярайнис с напитками и Магара Шинк с едой. Совсем молодая девчонка, но шустрая, чутьё у неё что надо, далеко пойдёт…

– Так, – решительно сказал я. – Теперь давайте с самого начала. Про еду и напитки я уже понял – что их продают. Но кому? Кто их там покупает? Ваши агенты и полицейские? Их, что ли, теперь так много? Толпами бродят? Но зачем?…

– Сам просишь рассказать, и сам тараторишь, слова вставить не даёшь, – проворчал Кофа. Но выглядел он чрезвычайно довольным; подозреваю, как раз потому, что я не давал ему вставить ни слова. За почти четыре дюжины дней, прошедших с той ночи, когда я вернулся с прогулки прозрачным и без сознания, мои друзья поневоле привыкли радоваться моментам, когда я начинаю вести себя, как живой. В смысле, как старый добрый немного чересчур энергичный сэр Макс, которого всегда несколько больше, чем надо для счастья, как вышедшего из берегов после ливней Хурона, или теста, лезущего из квашни.

– Уже даю, – сказал я. – Вставляйте. С чего всё началось?

– С того, что по городу поползли слухи об удивительной огромной повозке, с дымом и грохотом проезжающей в полночь через пустырь, – принялся рассказывать Кофа. – Собственно, никто и не ставил задачу сохранить это новое городское наваждение в тайне. Да и поди сохрани, когда случайным свидетелем его появления может оказаться вообще кто угодно. Поэтому слухи расползались и постепенно приобрели довольно соблазнительные очертания. Причём я даже знаю, с чего началось. Один из свидетелей, случайно увидевших эту повозку буквально на следующий день выиграл в лотерею. Не главный, но довольно существенный приз. И на радостях решил, что ему принесла удачу встреча со страшной повозкой на пустыре. О чём и рассказывал всем желающим слушать во всех столичных трактирах, пока свой выигрыш не пропил. Дальше, сам понимаешь, появились охотники проверить. Стали ходить по ночам на пустырь, чтобы посмотреть на повозку. Когда именно надо ходить и что делать, никто тогда толком не знал, только гадали, тем больше всех разбирал азарт. Некоторым везло, повозка перед ними являлась. А потом некоторым из этих счастливчиков везло и в других делах, что само по себе совершенно неудивительно: удача не то чтобы великая редкость и без всяких повозок постоянно с кем-то случается, особенно в мелочах. Но человек так устроен: вместо того чтобы просто радоваться везению, начинает думать, с чем оно связано, как его объяснить, вычислить механизм, чтобы повторить при случае. С неудачами, собственно, то же самое, только вопрос ставят иначе: как в будущем их избежать. Само по себе стремление выявить какие-то закономерности даже похвально, но для людей недалёких любое наспех выдуманное объяснение лучше, чем никакого, поэтому легко удовлетворяются им. Собственно, именно так и родилось подавляющее большинство примет. А теперь и твоя гремящая повозка быстро заработала репутацию хорошей приметы. И горожане стали специально ходить по ночам на пустырь, чтобы её увидеть. Всем хочется стать везунчиками, вечными победителями лотерей.

– Ну ничего себе! – изумился я.

– В этом как раз ничего удивительного, – отмахнулся Кофа. – Такое развитие ситуации я заранее мог предсказать. Собственно и предсказывал – Джуффину. Мы с ним всё взвесили и решили, что перекрывать пути к пустырю не имеет смысла. Если люди хотят, пусть ходят. Никакого вреда от этой повозки, вроде бы, нет, зато польза вполне очевидна. Я имею в виду, что если уж человек вбил себе в голову, будто его ждёт удача, потому что он видел страшную грохочущую повозку, велика вероятность, что от самой этой веры у него и правда лучше пойдут дела.

К тому же Джуффину любопытно посмотреть, что из этого выйдет, – подумал я. Говорить не стал, но то ли Кофа прочитал мои мысли, то ли у него самого были примерно такие же, по крайней мере, он сказал:

– Уверен, Кеттарийцу просто до смерти интересно, что из этого выйдет. Я-то поначалу ждал неприятностей – что кто-то сдуру залезет в повозку и потом вместе с ней исчезнет, или просто зазевается и попадёт под колёса, да мало ли что ещё. Но, справедливости ради, никаких неприятностей пока не было. Вместо неприятностей там начался балаган. Уже целые толпы по пустырю ночами гуляют. И некоторые музыканты сообразили, что можно легко понравиться и запомниться публике, если на том пустыре играть. Потом туда заявился бродячий продавец светящихся вееров по имени Хабба Урашти. Вовсю нахваливал свой товар, объяснял доверчивым горожанам, что этими специальными веерами надо махать повозке, внутри которой, несомненно, сидят волшебные духи и демоны из иных миров, готовые платить удачей за красивые зрелища, а что может быть красивее сияющих в темноте вееров. Дело пошло; не уверен, что люди вот так сразу ему поверили, просто ночью на пустыре любые игрушки будут пользоваться спросом – потому, что они там есть. За Хаббой Урашти подтянулись братья Ярайнис с вином и девчонка с едой, и это, помяни моё слово, только начало. Уже к лету будет у нас новая ежедневная ярмарка. Ночная, на пустыре. Что, на самом деле, очень неплохо для этого заброшенного района, а значит, и города в целом. Лёгкая у тебя рука, сэр Макс!