Макс Фрай - Так берегись [litres]

Отвернулась от окна, потянулась, как кошка и вдруг ослепительно улыбнулась:

– Как же, оказывается, легко и весело становится после смерти! Вот уж чего не ждала даже в ту пору, когда сдуру ударилась в религию. Чего я никогда не могла вообразить, так это рай. Что такое вечная мука, очень хорошо понимала. Но вечное блаженство? Для того, кто был рождён человеком?! Извините, не представляю. Это вообще как? Только сейчас поняла – а может быть, всё-таки не поняла, а просто придумала и сразу поверила, я умею верить, не требуя доказательств, но обычно только самой себе – зачем вообще нужна человеческая жизнь, и почему она так бессмысленно и жестоко устроена.

Агата замолчала, явно ожидая, что я брошусь расспрашивать. И я не подвёл, переспросил заплетающимся от вина языком:

– Зачем?

– Чтобы окончательно осознав ужас и безысходность своего положения, призвать на помощь воображение. И придумать, как на самом деле должна быть устроена жизнь. И поверить, что где-нибудь именно так и есть. И жить, опираясь на эту веру: не важно, что происходит со мной, главное, кроме меня и этой глупой, нелепой реальности, где я сижу, как в тюрьме, есть ещё много всего. Какую опору себе найдёшь, какие героические саги, или сладкие сказки придумаешь, чтобы скрасить унылое существование, во что сможешь верить вопреки очевидным фактам и здравому смыслу, то – твоё навсегда. Такая у тебя потом будет вечность. То есть, получается, каждый из нас, ненадолго оказавшись в аду, создаёт себе будущий рай. Своими руками, без помощи, без предварительной подготовки, даже без понимания, чем занимается. Никто же не знает, что важно именно это! Наоборот, о вреде бесплодных мечтаний нам постоянно с детства твердят. Все люди, как дураки, стараются приносить какую-то условную пользу, получать разрешённые удовольствия, копить имущество и не особо грешить, а во всём этом нет вообще никакого смысла, никому не нужно наше примерное поведение, ни услужливость, ни сделанные накопления не идут в зачёт, не помогут нам после смерти. И получается, мне фантастически повезло! С детства – не знала, конечно, но сердцем чуяла, что в жизни по-настоящему важно. Очень много успела придумать прекрасного, только этим и занималась, только этим и ради этого, по большому счёту, жила.

– Ты что, книжки писала? – осенило меня.

– Да упаси боже! – воскликнула Агата с таким искренним возмущением, словно я обвинил её в чём-то нелепом, бессмысленном и недостойном, вроде тайного коллекционирования чужих трусов. – Книжки писать! Ещё чего! Чтобы их потом читал кто попало? Моё сокровенное, самое важное – всё подряд? Ни слова не понимая, вернее, понимая только сами слова, перевирая в своих тупых головах тайный священный смысл до его полного исчезновения? Ну уж нет! Обойдутся. Не получит моих книг человечество. Уже, собственно, не получило. Я этому очень рада. Никто, ни один человек во всём мире не заслужил счастья их читать.

– Извини, – сказал я. – Никогда не смотрел на этот вопрос с такой точки зрения. Просто в голову не приходило. Думал, отличное занятие – книжки писать. А кто их будет читать, и вообще будет ли, и что, в итоге, поймёт из написанного, дело десятое. Судьба сама как-нибудь разберётся, ей решать.

– Да ладно, – отмахнулась Агата. – Я давно привыкла, что меня никто не понимает. Так всю жизнь непонятой и прожила. А с тебя какой спрос? Ты вообще из другой реальности. Я о вашей жизни пока почти ничего не знаю…

– «Почти»? То есть, получается, что-то всё-таки знаешь? – удивился я.

Был совершенно уверен, что про Ехо и остальной Мир эта мёртвая женщина-грёза не может знать вообще ничего. Мы же, хвала магистрам, не её выдумка. И вообще никакая не выдумка. Объективность существования – дело тёмное, но готов спорить, уж мы-то действительно есть. Как мало кто.

– Немножко, – улыбнулась Агата. – Я недавно случайно сделала удивительное открытие: если проезжая через ваши края, не просто смотреть в окно, а высунуть голову наружу, так, чтобы ветер свистел в ушах, начинаешь понемногу что-то узнавать. Не придумывать, а именно знать, как будто ещё в детстве в школе учила и запомнила навсегда. Но я пока совсем мало успела узнать. Например, что у вас великое множество колдунов, почти как в моей Чобамбайе. Но при этом без магии тоже можно прожить, за это не убивают, даже не прогоняют в другую страну, отобрав имущество. И разговаривают, как с нормальными, и пускают в общественные места. У вас, по моему впечатлению, вообще очень добродушный народ.