Макс Фрай - Так берегись [litres]

– Да не просто нормально, – перебил меня Шурф. – Ты меня спас. Как если бы я, к примеру, от Анавуайны умирал. Других шансов у меня, пожалуй, не было. И отдельное спасибо, что ты спорить не стал. Я каким-то запредельным усилием воли своё тело удерживал от полного растворения. Ещё немного и, в самом лучшем случае, стал бы призраком. А может, и совсем бы сгинул. Это же только тебя можно просто отнести на Тёмную Сторону и подождать, пока она сама всё уладит. Но у меня теперь, получается, есть своя личная Тёмная Сторона. На которую даже ходить не надо, потому что её можно без всяких усилий вызвать к себе через секретаря. На самом деле, есть чем хвалиться. И, кстати, я даже знаю, кому. Вовремя я выучился ходить по Мосту Времени! Там-то, точнее, тогда-то, в глубокой древности, я понимающую аудиторию и обрету.

– Насчёт «не особо повредился умом» я, пожалуй, погорячился.

– Да ладно тебе, – отмахнулся он. – Я примерно такой же, каким всегда был. Просто вслух говорю несколько больше, чем ты привык от меня слышать. Да и то исключительно из расчёта, что моя откровенность хоть немного тебя развеселит.

– Всё-таки не зря в Уандуке уверены, что все угуландские колдуны конченые психи, – невольно улыбнулся я.

– Разумеется, не зря, – невозмутимо подтвердил Шурф. – Это обязательное условие. Я бы сказал, минимальное базовое требование. Просто специфика вхождения в нашу магию именно такова. Поэтому, кстати, тебе с самого начала было так легко ей учиться. Да и мне не то чтобы тяжело.

– Да уж. Ладно. Ты цел, и это отлично. Вопрос, надолго ли.

– Почему вдруг это вопрос? – искренне удивился он.

– Да потому что я, если помнишь, силу не однократно, а постоянно терял.

– Просто ты как был очарован этим наваждением, так и остался, – пожал плечами мой друг. – А я теперь испытываю к нему совершенно естественную в моём положении неприязнь. Я не настолько утончённая натура, чтобы продолжать любить то, что попыталось меня убить. Возможно, со временем я смогу перечитывать конспекты, которые ты для меня делал, и свои записи если не с прежним исследовательским энтузиазмом, то хотя бы без нынешнего отвращения. Но о любви, открывающей наваждению доступ к моей силе, и речи больше не может быть.

– Всё-таки ты на удивление разумно устроен.

– Скорее уж ты на удивление неразумно, – вздохнул он. – Как можно продолжать всем сердцем любить то, что чуть тебя не погубило, этого мне никогда не понять.

Если бы не эта способность, мне бы уже давным-давно любить было нечего, – мрачно подумал я. Но вслух сказал:

– В общем, ясно, что надо звать Джуффина. Без него точно не обойтись. Причём звать его придётся прямо сюда. Меня из Холоми пока лучше не выпускать.

– Почему это?… – начал было Шурф, но тут же кивнул: – Да, ты прав. Она же твои мысли может читать.

– На самом деле я не уверен, что стены Холоми действительно скрывают меня от Агаты, – признался я. – Надеюсь на это, но точно не знаю. И не узнаю, пока сам её не увижу и не поговорю. У нас, к сожалению, односторонняя связь. Но если уж мы с тобой здесь спрятались в надежде, что стены Холоми действуют как укрытие, надо оставаться последовательными. Нелогично теперь выходить отсюда на улицу – со всем этим ужасом, который творится у меня в голове.

– Нелогично, – кивнул Шурф. – Но ты же здесь чокнешься.

В ответ я так зверски зевнул, что челюсть заныла. Сказал:

– Для начала я здесь просто усну. Устал как неведомо что. И вино твоё хуже любого снотворного. В смысле, гораздо лучше. В общем, валит с ног. А когда высплюсь, чокнусь, конечно. Поэтому приходи меня навестить. И приводи с собой Джуффина для компании. Буду развлекать вас бессмысленными выкриками. И безумным хохотом – тебе он, вроде бы, в моём исполнении нравится? Ай, прости, перепутал. Не тебе.

Самое удивительное, что я действительно рухнул на тюремный матрас, по сравнению с которым даже кровати в роскошных куманских отелях, то есть «дворцах отдохновения для утомлённых странников», как они там называются – грубо сколоченные лежанки, и мгновенно уснул, предоставив Шурфу самостоятельно улаживать организационные вопросы со стражниками и комендантом. Он, судя по всему, отлично с ними договорился, по крайней мере, проснувшись, я обнаружил, что укрыт одеялом, а в изголовье стоит поднос с кувшином воды, жаровней, на которой греется камра, и таким запасом еды, что гостей принимать можно. Но гостей-то как раз и не было. Слишком рано я подскочил. И даже голова, как назло не болела, не отвлекала от мрачных мыслей. Слишком мало я, получается, выпил; ну, это вечная моя беда.