Майя Зинченко - Небесный механик [СИ]

— Спасибо.

Как только доктор уколол его и спрятал шприц, Эмиль снова прислонился к стене, ловя лицом солнечный свет. Днем он был достаточно вменяем, чтобы не только безропотно дать вколоть себе успокоительное, но и поблагодарить за это. Врачи говорили, что общаться с ним днем одно удовольствие. Почему они не желали общаться с ним ночью, он не знал. На закате Эмиль спокойно засыпал, а утром приходил в себя совершенно разбитым, растянутым на войлочном полу, связанным по рукам и ногам. Санитары рассказывали по секрету, что ночью он много шумит: кричит и бьется о стены. Он может навредить себе, поэтому с приходом темноты его приходится связывать. Это вынужденная мера, на которую они идут для его же блага.

Как бы то ни было, это не имело значения. Ведь он все равно ничего не помнит из того, что совершил ночью. Иногда у него болит спина и плечи, но это быстро проходит. Днем неудобные веревки всегда убирают, в хорошее солнечное утро с него даже снимают смирительную рубашку и дают самостоятельно позавтракать. Это быстро утомляет его, поэтому на прогулке он не ходит по парку как остальные, а предпочитает сидеть на скамейке. Если это воскресенье — день свиданий, то прогулка по парку отменяется. В этот день сразу после завтрака ему приносят костюм, он надевает его, обувает ботинки, от которых успел отвыкнуть, и идет в комнату отдыха, где его уже ждет Маргарет. Она приходит каждое воскресенье. Он рад видеть ее.

Доктор и санитары не бояться в этот день предоставить ему полную свободу. В присутствии жены он становится прежним Эмилем. Они много говорят на разные темы. Маргарет рассказывает ему обо всех новостях, случившихся за эти дни, передает приветы от друзей. Время летит незаметно. Иногда Эмилю хочется вернуться домой, но где-то в глубине души он понимает, что ему лучше остаться под присмотром доктора. Он бы не хотел, чтобы Маргарет пострадала от его «шума» ночью.

Эмиль думал о времени, проведенном вместе с женой, и постепенно проваливался в сон. Ему привиделось бескрайнее море голубого тумана, из которого точно покачивающие на волнах ладьи выплывали знакомые образы. Туман сменился фантастическими пейзажами. Он видел желтый песчаный берег, цепочку следов уходящую за горизонт. Эти следы оставила Маргарет — она всегда приходила к нему во сне.

«Наверное, именно лекарство служит причиной моих видений, — мелькнула у него последняя осознанная мысль. — Это еще одна причина, по которой я рад видеть доктора».

Теплые лучи солнца нагревали большие белые валуны, похожие на овец, разбредшихся среди густой зеленой травы по склону. Длинная извилистая дорога вела от железнодорожной станции к внушительному полукруглому зданию, построенному еще в прошлом веке. Летом белый фасад психиатрической лечебницы был частично скрыт за деревьями. Местные фермеры были против ее постройки — кому захочется постоянно выносить такое соседство, но помешать строительству не могли, и мало-помалу притерпелись. Горькую пилюлю подсластил тот факт, что благодаря этому заведению дела в городке, наконец, пошли на лад. Лечебница дала многим жителям постоянную работу, с окрестных ферм для больничной столовой закупали свежие продукты, а родственники, приезжающие проведать пациентов, регулярно наполняли местный бюджет звонкой монетой.

Это было очень красивое место. С холма открывался вид на неровное изрезанное фьордами побережье и темные, почти отвесные скалы, покрытые густым лесом. Уйдя от дороги, Маргарет садилась на камень, нагретый в течение дня, и смотрела, как солнце медленно клонится в сторону гор, окрашивая холм в багряно-красный цвет.

Чтобы иметь возможность регулярно навещать Эмиля она арендовала маленький домик. Ничего особенного: всего три комнаты и маленькая кухня, но ей больше и не было нужно. И хотя она не была стеснена в средствах — Макс даже предлагал ей снять настоящий особняк с прислугой, ей не хотелось привлекать излишнего внимания к своей персоне. Того, что с ней произошло за последний год, хватило, чтобы навсегда отбить охоту привлекать вообще чье-либо внимание. Маргарет осознавала, что превращается в затворницу, но не хотела ничего менять. Круг общения был ограничен мужем, персоналом лечебницы, Максом и Виктором Тальботом, но последнего она не видела уже два месяца — он был слишком занят. «Небосвод» неохотно приоткрывал свои тайны, умения ученых хватало пока не на многое. Работая совместно с коллегами из Майстема, они только и могли, что поддерживать горизонт в чистоте.