Майя Зинченко: Сердце мага

Над пустынной равниной лениво клубилась фиолетовая дымка. Рассеянные солнечные лучи пронизывали ее, словно тонкие нити. Местность, куда он забрел в своих скитаниях, была по-своему красива - первозданная природа, нетронутая человеком. Ничего лишнего, только небо и земля. Две полоски, смыкающиеся в единую черту где-то за сиреневой вуалью.

Тео наслаждался тишиной. Разглядывая быстро светлеющее небо, он размышлял о разных мелочах, которые могут прийти на ум ранним утром. Например, о припасах, подошедших к своему естественному концу. Ему нечем подкрепить силы, а значит, предстоящий переход будет тяжелым. Или о том, что в полдень солнце сделает жизнь невыносимой, поэтому нужно заранее отыскать дерево, чтобы в его скудной тени переждать жару.

Маг отстегнул от пояса жестяную флягу и допил воду. Сделав последний глоток, он без всякого сожалению швырнул флягу на песок. По его расчетам в ней все равно больше не было нужды. Несмотря на то, что окружающий пустынный пейзаж не менялся уже много дней, Тео был уверен, что он всего в одном или двух днях пути от города.

С каждым шагом в воздух поднимались клубы рыжей пыли, раздражающей легкие, маг часто спотыкался, по щиколотку проваливаясь в норы грызунов. Несмотря на досадное увечье - кисть, проглоченную демоном, не вернуть, отсутствие дома и друзей, скудное имущество, состоящее из мантии, старого вещевого мешка, сапог и маски, Тео был полон надежд.

У него нет денег, зато знаний и опыта в избытке, а значит, он по-прежнему богаче любого смертного. И он свободен. Еще никому не удавалось измерить ценность свободы - ее не замечаешь, пока она есть, но стоит свободе исчезнуть, как жизнь теряет всякий смысл.

Маг ненадолго снял маску и осторожно вытер рукавом взмокшее от пота лицо, размазав пыль. Конечно, только неисправимый оптимист может назвать лицом то, что он скрывал под ней. Многие черные маги носят подобные маски, будучи не в силах смириться с уродством, усиливающимся с каждым годом.

За могущество приходится платить. Тьма клеймит их особой печатью, меняя облик до неузнаваемости. Магия иссушает тело, оставляя только остов, обтянутый кожей, но чудовищная худоба это еще не самое страшное. То, что раньше было лицом, превращается в лик самой смерти, вызывающий отвращение и ужас. Слишком часто прибегая к разрушительному колдовству, они превращаются в мертвецов еще при жизни.

Тео не выносил зеркал. Ему было ненавистно все, что может отражать - будь-то витраж собора, начищенный до блеска щит или спокойная водная гладь. Он не страшился собственного отражения - к нему он давно привык и смирился, но зеркала будили в нем неприятные детские воспоминания. Те самые, которые приходят во снах и настигают тебя, сколько бы тебе ни было лет. В отличие от других магов, Тео не был повинен в уродстве. Он бы не прибегнул к колдовству, если бы знал, что может быть таким как все. Cжег бы все книги и бежал прочь из городов сулящих опасное знание, но провидение, боги или темные силы решили иначе.

День его рождения был самым обычным днем, немного пасмурным и только. На холмах от ураганного ветра не заламывались верхушки деревьев, не хлестал дождь, водные потоки не неслись с рокотом в долину, неся смерть всему живому. Только в легендах рождение необычного человека судьба отмечает буйством природы. Тео имел полное право считать себя необычным, хотя его слава не была похожа на славу полководцев и государственных мужей. Подобные ему всегда остаются за кулисами, избегая толпы и яркого дневного света, но их влияние на судьбы других нельзя недооценивать.

Итак, это был самый обычный день... Именно так считала старая бабка, неоднократно помогавшая разродиться женщинам их захолустного городка. Эта была опытная знахарка, много повидавшая на своем веку, но когда вместо пухлого младенца на рассвете появилось нечто чудовищное, она от страха уронила ребенка - на предплечье у Тео сохранился малозаметный белесый шрам в память об этом. Роженица, мучимая горячкой, едва рассмотрев, кого она произвела на свет, испустила дух.

Мать Тео не оставила после себя ничего кроме старого хлама, который после похорон забрала хозяйка, сдававшая ей коморку. Имя было единственным наследством, которое он получил. Дурная примета - давать имена неродившимся детям и она, несомненно, это знала. Мать хотела избавиться от неугодного ребенка, принимая яды, травившие плод в утробе. Из чего было сделано зелье, послужившее причиной уродства?