Владимир Корчагин - Подкидыш

Он взглянул на свою собеседницу. Маленькая курносая блондинка не вызывала в памяти ровным счетом никаких эмоций. Да и не было ни времени, ни желания вступать с ней в разговор.

— Нет, не узнаю. Я вижу вас впервые, — сухо ответил он и, собрав свои записи, направился к выходу.

— Как впервые?! — остановила она его. — Я же вас… А может быть, и впервые. Вы ведь в то время так и не пришли в сознание.

— Где, когда я был без сознания? О чем вы говорите? — начал сердиться Кирилл.

— Да это же я, вернее, мы с дядей, сбили вас мотоциклом по дороге из Прибрежного на перевал. Хотя, честное слово, вины нашей…

— Вы что-то путаете, девушка. Никто никогда меня не сбивал.

— Ну да! Будто я вас не узнала! Ведь я вам кровь свою в тот день отдала. Чуть не целый литр перекачали. А вы и не изменились совсем с тех пор. Хотя столько лет прошло…

— Да повторяю вам, вы что-то путаете! Не было со мной ничего подобного. Ни здесь, ни в каком другом месте! — поспешил закончить этот странный разговор Кирилл.

— Ну как же… А если не вы, то, может, брат ваш… Уж очень вы похожи на того, из Прибрежного…

— Брат мой… Постойте, а когда это было?

— Да лет пятнадцать-семнадцать прошло с тех пор. А до сих пор, как вспомню… Ведь никто из родственников так и не объявился у вас… То есть у того, с кем это случилось, если действительно это были не вы. Хотя, честное слово, не могу поверить…

— Нет, это был не я, но… Вы говорите, это произошло пятнадцать лет назад? И личность потерпевшего так и не удалось установить?

— Да как же было ее установить? Никаких документов у несчастного не оказалось. А потом, когда сознание вернулось к нему, выяснилось, что он напрочь забыл, кто он и откуда. Даже говорить сердечному пришлось учиться заново. Потому-то, как увидела я вас…

Кирилл не знал, что и подумать. Неужели речь шла о его пропавшем брате?

— Вот что, девушка, расскажите-ка мне обо всем этом подробнее, — он вернулся к столу библиотекаря, сел рядом с ней.

— Ну, слушайте, — начала она, не спуская глаз с Кирилла. — Было это, как сейчас помню, в начале лета, где-нибудь в мае или первых числах июня. Поехали мы с дядей к его родственникам на перевал. Я тогда еще девчонкой была, интересно казалось прокатиться на мотоцикле. Ну, проехали мы Прибрежный, начали в гору подниматься. Знаете, там тропа такая…

— Мимо озера с часовней идет?

— Вот-вот! Едем мы по этой тропе, видим, впереди человек. Дядя, как положено, посигналил. Человек оглянулся, значит, заметил нас. Дядя скорость сбавил, начал объезжать его и тут… Мы уж почти поравнялись с ним, как вдруг сверху — там, если помните, в одном месте над самой тропой обрыв навис, так вот прямо с этого обрыва — змея. Ну, подумаешь, змея! Я вот их нисколечко не боюсь, честное слово. А человек тот, хоть и мужчина, видно, испугался до смерти, рванулся от нее и — прямо под мотоцикл. Дядя, понятно, на тормоза! Да где там… Сбили человека. А кругом камни. Так он на них головой. Ну и — сотрясение мозга, как потом оказалось. Да еще руку поранил. Гляжу я: кровь у него из рукава хлещет, лицо белое, глаза закрыты. Ужас! Послушала я его сердце — стучит. Значит, живой еще. А в сознание не приходит. Что делать? Дядя снял с себя рубашку, разорвал на куски, перевязала я его кое-как. Потом уложили несчастного в коляску, и обратно в город…

— В больницу?

— Ну да. Привезли его в больницу, рассказали там все, как было. Врач и говорит: жить человек будет, но надо срочно сделать переливание крови. А от кого переливать? Я и минуты не колебалась. Надо так надо. И группа у меня оказалась подходящей. В общем, перелили ему мою кровь, полежала я там с полчасика, и мы уехали: надо было еще в милицию заявить…

— А дальше?

— Что дальше? На другой день уехали мы с матерью в Ставрополь погостить и вернулись только к концу лета. По приезде я узнала, что дядю судили, дали два года условно, а человека того из больницы выписали.

— Значит, все обошлось благополучно? Вылечили его?

— Вылечить-то вылечили, да, как сказала мне знакомая санитарка, потерял он всякую память: как ни бились с ним врачи, так и не вспомнил, кто он, откуда, есть у него где-нибудь родственники или один он на всем белом свете.

— Но как могли его выписать, такого? Куда он должен был пойти?

— Мир не без добрых людей. Сдружился он, сказывали, в больнице с одним старичком-пасечником, и тот увез его к себе в деревню. Вот и вся история. Я ужи забывать ее стала. А как увидела вас сегодня… Уж больно вы похожи на того, из Прибрежного, и лицом и статью, вот только годами могли бы быть постарше.