Владимир Корчагин - Подкидыш

— Что так?

Кирилл пожал плечами:

— Не знаю…

— Неужели у вас никогда не было любимой девушки?

— Была. Да вышла замуж. За другого.

— Как же вы допустили это?

— Что значит — допустил! Я был к ней всей душой. А она… В общем, заявила, что ей не нравятся такие. Так и сказала: не нужен мне такой бука…

— Что-что? — рассмеялась Ольга — «Такой бука?» Так она и сказала? А ведь вы, в самом деле… бука. Да не обижайтесь, не обижайтесь на меня. И уберите со лба свои сердитки. Мне как раз нравятся буки. Таким же букой, если хотите знать, был мой отец, я уже говорила вам. И вот что, Бука, давайте-ка обедать!

Она спрятала медальон и, разостлав на земле салфетку, принялась выгружать из рюкзака приготовленную ею снедь. Чего тут только не было! И огурцы, и помидоры, и колбаса, и сыр, и маленькие подрумяненные пирожки, и термос с горячим кофе. Недаром так намял ему плечи рюкзак.

— Но прежде покормим Дэзи, — продолжала Ольга, извлекая увесистый пакет с мясом. — Нет-нет, Дэзи, ты будешь обедать вот здесь, у этого куста, не будем мешать друг другу. А вы, Кирилл, мойте руки и выбирайте, что вам по душе. Все овощи абсолютно свежие, прямо с грядки. А пирожки я пекла сама.

Она занялась собакой, а Кирилл начал снова перебирать в голове все известные ему константы атомной физики. Да разве удержишь в памяти такую уйму цифр!

— Почему вы не едите? — сказала Ольга, возвращаясь несколько минут спустя к «столу».

— Я жду вас.

— Ждете меня? Зачем? Ах да, вы же бука! — снова рассмеялась она. — Ну давайте, я поухаживаю за вами.

— Нет уж, предоставьте это мне, — не мог не ответить улыбкой Кирилл. Он вынул нож и принялся нарезать хлеб, не переставая удивляться столь резкой перемене, происшедшей с его спутницей. Куда девалась вся ее холодность и высокомерие. В течение всего обеда она не переставала шутить, сыпать остротами, со смехом вспоминать забавные истории, каких немало случалось меж ее приемными родителями и меткой на язык теткой Лизаветой. Давно у Кирилла не было так легко и празднично на душе, как в этот полуденный час под сенью старого могучего платана.

Но вдруг будто невидимое облачко набежало на глаза Ольги. Взгляд ее был обращен в сторону часовни. Всю ее только что накрыла тень близ стоящего дерева, и теперь, строгая, внезапно потемневшая, она, видимо, вновь вернула девушку к ее грустным воспоминаниям.

— Скажите, а кто ваши родители, Кирилл? — спросила она, не отводя глаз от древней святыни.

— Мать работала в библиотеке, сейчас на пенсии и очень больна. А отец умер. Давно, когда я был еще совсем маленьким. Он был много старше матери, женат на ней вторым браком. Так что вся моя жизнь прошла вдвоем с мамой.

— А первый брак отца не оставил вам сестры или брата?

— Был брат…

— Что значит — был?

— Я никогда не видел его. В свое время отец не счел нужным познакомить нас. А после смерти папы мы потеряли всякую связь с прежней его семьей. И лишь стороной узнали, что единственный сын их пропал при каких-то странных невыясненных обстоятельствах лет пятнадцать назад здесь, на Кавказе.

— Здесь, на Кавказе?! И вы не знаете точно, где?

— Не знаю. У нас с мамой не принято было говорить на эту тему.

— А вы… Вам тоже довелось, как я поняла, немало путешествовать?

— Мне пришлось несколько раз выезжать на заработки. Иначе я не смог бы закончить университет. Так вот, просто отдохнуть, я выбрался в первый раз.

— И то с работой?

— Надо закончить диссертацию. Без нее мне, сами понимаете…

— А я еще отвлекаю вас своими заботами. Извините меня. И пойдемте, пора в обратный путь.

— Да нет, я не тороплюсь, — сказал Кирилл. — И если вы не возражаете, хотел бы пройти на ту сторону озера, поближе взглянуть на эту часовню.

— Правда? Вы словно прочли мои мысли. Я тоже хочу подойти к ней. С некоторых пор это стало для меня своего рода ритуалом. Дэзи, к вещам! — скомандовала она, чуть повысив голос.

Умная собака тотчас залегла возле рюкзака. А Ольга, кивнув Кириллу, пошла в обход озера. Выйти на его противоположный берег не составило ни малейшего труда. Но берег этот оказался совсем иным, сырым и каменистым. Сильно искривленные кусты самшита росли здесь редкими куртинами. А ближе к часовне не было даже травы. Не было заметно тут и никакой тропинки или иных следов пребывания человека. Видно, люди давно забыли дорогу к кем-то воздвигнутому капищу, и мало кто приходил сюда в последние годы, а, может, и десятилетия, поклониться древней святыне.