Литтмегалина - Омут

Что может быть более личным, чем месть. Когда я только заступил на свою должность в СЛ, мною владела юношеская убежденность, что однажды я заставлю убийцу моих родителей понести наказание. В последующие годы не всегда успешной работы моя наивность сползала с меня, как кожа с линяющей змеи. В итоге от меня остался один скелет.

– Впрочем, какая разница, – горько бросил я. – Вы ничего не добьетесь. Руки коротки.

– У тебя упаднические настроения, Делеф. Видимо, тебе действительно необходим дополнительный отдых.

– А что, есть основания для оптимизма? Посмотри, что происходит в последнее время. На каждое чудовище, что мы одолели днем, за ночь нарождается три новых.

– «Серебряная Лисица» справлялась в течение многих веков и…

– Она не справлялась. У нас просто нет ресурсов. От вычерпывания моря ложками оно не уменьшается.

– Делеф…

– Признайся себе. У нас нет контроля над этой страной. Наша деятельность ничего не меняет. Она бессмысленна.

– Делеф, я понимаю, что тебе не хочется ехать. Но это уже чересчур. Возьми себя в руки. Сконцентрируйся. Поезжай и выполни свою работу.

Я кивнул, без энтузиазма признавая его правоту.

Матиуш передал мне материалы по делу, и мы обсуждали их некоторое время. В моей груди не таял ком льда. Нет, я стремился избежать этой поездки вовсе не по причине моего скверного физического состояния или паршивого ментального. Пожалуй, я определю свои ощущения как дурное предчувствие.

Поколебавшись, я все же высказал свои опасения Матиушу. Он рассмеялся и ответил, что я проникся мистикой. Я спросил его, как в моем случае не проникнуться мистикой. Матиуш запнулся. Я попытался объяснить ему (он идиот, но неплохой парень): от меня отвернулась удача, меня одолела апатия. Иногда мне ничего не хочется знать, не нырять снова и снова в эту воду, она слишком глубока для меня. Хочу просто жить в неведении, как все – это понятно? Меня сорвало.

Матиуш, хоть и оторопел от такого потока слов с моей стороны, все же выдавил из себя неискреннюю сочувственную улыбку. По его глазам я понял, что подобное он слышал уже раз сто, и оно все меньше и меньше его трогает. Выгорают все. Это просто вопрос времени. У Матиуша свои обязанности и свое начальство, которые заботят его больше заморочек подчиненных.

– Пойми, Делеф, если бы у нас была возможность отправить кого-то другого, мы бы так и сделали. Но сейчас ты единственная кандидатура. Работы много – вас мало. Вот так обстоят дела, господин Управомоченный.

(Вечер).

Выезжаю в четыре утра. Я мрачен и зол.

Я должен бы собираться в дорогу, а вместо этого лежу, отмокая в ванне, и читаю газету. От воды поднимается пар, увлажняя страницы. Знакомое тесное помещение окружает меня, как кокон, успокаивая мои истерзанные нервы.

Захватывающие новости о завершении какой-то никому не нужной дипломатической миссии. Статейка о задержании очередного кшаанского освободителя с его устрашающей армией из пятнадцати человек, вооруженных обломками своих разваливающихся от древности идолов, не иначе (будь кшаанцы организованнее, нам зажилось бы поинтереснее, но…). Еще какая-то ерунда в том же духе. Далее литературные обзоры, советы по садоводству (кому это нужно, да еще осенью?), и в финале экспертиза чистящих средств. Докатились.

В Ровенне тишь и покой, которые глупые обычные людишки принимают как должное. Если бы они знали, чего нам стоит их спокойствие. Проживать в этой стране – это как жить на поверхности моря, но, пока нет шторма и дома стоят более-менее ровно, обывателей ничего не заботит. Впрочем, я могу преувеличивать опасность, глядя сквозь темные линзы своей профессиональной осведомленности.

В вагоне тяжелый, затхлый воздух. Я пытался открыть окно, но оно заклинило и не поддается. Нога ноет, да и все остальное тоже от желания выбраться отсюда. Терпеть не могу долгие поездки.

Все, это последнее дело, с которым я разбираюсь. Потом я складываю с себя обязанности и беру время, чтобы прийти в себя – столько, сколько потребуется. Отправлюсь зализывать раны к Силене. Я давно не видел сестру.

К середине дня я прочитал все газеты, книгу, и мне надоел пейзаж за окном: поля и деревья, деревья и поля. Небо тяжелое, набрякшее тучами. Трава уже по-осеннему тусклая. Лето закончилось, хоть что-то радует. Я не люблю лето. Нет, я ненавижу лето. Его яркость и свет дисгармонируют с моим самоощущением. На его фоне я кажусь себе бледным, как моль.