Влад Тарханов - Теория невероятности

Чего уж тут было не понять.

Получив от старого генерала новую толику инструкций и наставлений, скорее дружественных, чем приказных, Сергеев на мгновение почувствовал себя снова на Службе. Он бы не против был еще послужить Отечеству, только с понятием Отечество была как-то не слишком понятно. Он инстинктивно не воспринимал позиции местных националистов, не мог понять, почему политика украинского истеблишмента, в котором все больше и больше заправляли не интеллигентные люди центра Украины – Киева, а безродные и оголтелые активисты из Закарпатья. Как-то не хотелось о таком отечестве заботиться. Он воспринимал еще ТО Отечество, старое, пусть старое, но все-таки это было его Отечество, потерянное, наверное, уже навсегда.

Документы оформили быстро, паспортный контроль Сергеев прошел просто и без лишних проблем. Пошатавшись положенное время по дьюти-фри, он оказался вскоре на выходе к посадке. Сергеев не слишком себя нагружал тем, каким самолетом и какими авиалиниями он летит, но как только минибус доставил его бренное тело к взлетной полосе, на которой находился самолет, следователь понял, что не обеспокоился зря.

Самолет был четырехмоторным уродцем, который носил гордое имя «Belfast SC10» и явно относился к поколению военно-транспортных самолетов, такие создавали в конце шестидесятых годов для нужд военного ведомства, и, хотя его и передали в гражданскую авиацию, профиль военно-транспортного самолета с подрезанной для удобства выгрузки техники хвостовой частью никуда не скроешь.

Ну и попал! Это надо так влипнуть – лететь на таком монстре, неужели у украинских авиалиний не нашлось денег на что-то поприличнее? Наверняка где-то на военно-промышленной свалке откопали, отреставрировали и в небо запустили! Ну вот, а еще поел плотно. А теперь обед проситься наружу. Что это вы, батенька, стали такими нервными! А ну-ка собраться! Мать твою! Нюни распустил. И не на том летали. Ты армию вспомни. Ишь ты, Боинги ему подавай. Ни к черту, старик. Вышибу мозги за дурные мысли. Глупости. Они все проверили. Они его привели в полный порядок. Его ведет опытный экипаж. Нет, его ведет опытнейший экипаж. Вот так-то. И боятся нечего. Это тебе не два мотора. Тут их целых четыре. И если один даже загорится, да даже два или три – все равно на одном крыле до земли дотянем.

Сергеев понял, что не лишним будет принять на грудь во время полета. Тем более, что там дают. Сколько влезет. Все на шару. И все равно. Как-то стало грустно. Настолько грустно, что захотелось закурить. А курить-то бросил. Шестнадцать лет назад. Бросил. Из принципа. На спор. С самим собой спорил! И выиграл! У самого себя выиграл. Лучше сосредоточиться на том, что предстоит в салоне. Покушать. Выпить. Покушать – не важно. Выпить – намного важнее. Выпить. Пожалуй, два вина. Нет. Две водки и большие порции. Наш сервис. Постараются сделать так, чтобы поменьше разлить. Ну и что? И шоу будет. С абсурдопереводом. Это у них обязательно. Интересно, на скольких языках?

Итак, надо лезть в это железное нутро. А лезть-то не хочется. Интересно, почему в такой громадине, и так мало иллюминаторов? Наверное, места около иллюминаторов идут по тройной цене. Ах, да, это же военно-транспортный самолет со всеми вытекающими последствиями. Распустились. А я? Тоже хорош… Ладно. Лезу, вот, стюардесса, громадная, как весь гражданский флот. Местами громадная, если вы меня правильно понимаете.

Вот так попискивая, пиная себя и морально унижаясь, влезал господин Сергеев в брюхо невиданного чуда техники, четырехмоторный самолет с прозаическим именем Белфаст. Ну, не могли самолет Чемберленом назвать, на худой-то конец!

Самолет оказался довольно просторным внутри, но кресел в него напихано было немилосердно. Проход оставался узеньким, а иллюминаторы… одно расстройство. Под крылом самолета о чем-то поет не то чтобы море, не то чтобы тайги, а так, широкая украинская полустепь…

Людей в салоне авиамонстра было маловато. Будучи все еще в таком же напряжении, Сергеев устроился в свое кресло, вяло улыбнулся бортпроводнице, посмотрел, что можно обнаружить в спинке сидения – набор гигиенических принадлежностей и пара журналов с рекламой самих украинских авиалиний. Два часа перетерплю как-нибудь… Перетерпишь тут! Особенно если поджилки трястся, и тяжкие предчувствия злобно гнетут. Устроившись поудобнее в достаточно неудобном кресле, наверняка, его делали в Китае и на китайцев, Сергеев зачем-то постучал по фюзеляжу, как будто проверял самолет на прочность, и лишь после этого пристегнулся к креслу всеми возможными ремнями.