Мария Гуцол - Осенняя жатва [СИ]

Глаза у старика были водянисто-прозрачными. Он несколько секунд смотрел на женщину, не моргая, потом снова уставился на серую воду озера.

— Какая нужна жатва, чтобы не приходили твари? — спросила Керринджер.

— Две трети урожая и приплода мы отдавали раньше, пока дверь не была запечатана, — тихо сказал старый рыбак и выкинул в воду окурок. Рэй тихо присвистнула. Потом спросила:

— Любого приплода?

— Женщины рожали много. Так говорили старики.

— А сиды?

— Колдуны с холмов не жали. Они разделили мир на две части и запечатали дверь.

— Зачем теперь ее открывать?

— Они не смогут держать Границу вечно. Чем дальше, тем хуже. Лучше открыть дверь самим.

Руки Рэй сами собой сжались в кулаки. Какая-то часть ее отказывалась понимать то, что говорил это человек с выцветшими глазами. Другая понимала отчетливо.

— И тогда придет зима, — тихо продолжил старик в грязном дождевике. Он словно вообще перестал замечать стоящую рядом с ним женщину. — Так должно было случится давно, но было красное поле, и стала Граница.

Красное поле, где под вереском белеют кости. Керринджер втянула воздух. Головоломка складывалась, дыры в паззле заполнялись.

— Зачем вам нужна вечная зима? — голос Рэй неожиданно охрип.

— Они думают — откроют дверь, зима дохнет на них и изменит. А те, кто за дверью, дадут и им право жать. Понемногу.

— Фоморы. Их называют — фоморы.

Старик вздрогнул, как будто от удара. И снова перевел на Керринджер взгляд.

— Только колдуны с холмов называют их прямо. Люди никогда. Людям нельзя. Иначе они услышат.

— Они и так услышат, — зло отрезала Рэй.

— Мы открывали эту дверь однажды. Уже открывали, — теперь он смотрел только на нее. Говорил быстро, глотая окончания слов: — Я видел Бездну! И они пошли к нам, но налетел ветер, и были всадники, и Король в короне с оленьих рогов, и они сражались прямо в тумане Границы, и из Границы выходили призраки прошлого и тоже сражались, а снаружи была буря. Говорят, в этот раз Король слаб, ему не одолеть, а значит время пришло.

А Король слаб, потому что носил в груди холодное железо. Пулю сорок пятого калибра. Одними губами Рэй беззвучно прошептала:

— Черт!

Взгляд старика затянула пелена. Он смотрел на Керринджер и словно не видел ее. Проговорил тихо, почти печально:

— Я видел эту девочку. Третью девочку, последнюю девочку, такую славную. Три жертвы. Надо больше, но и трех хватит, чтобы дверь приоткрылась. Сегодня. Скоро.

Она рванулась вперед, схватила его за тощие плечи под грязным дождевиком, встряхнула. Поняла, что кричит в рябое морщинистое лицо:

— Где? Где она?!

— Тут близко, где Граница у самой воды и старые стены, — выцветшие, вернее, вымерзшие глаза старика с трудом снова сфокусировались на Рэй. — Зачем тебе?

Керринджер разжала руки. Торопливо полезла в карман за телефоном. Может, еще можно успеть. Мать его так, О’Ши должен успеть.

Старик смотрел на нее с удивлением, как будто не понимал, что она делает. Рэй кивнула ему и торопливо зашагала прочь. Успела отойти достаточно далеко, когда в спину ей полетел дребезжащий крик:

— Не ходи! Им все равно, ее кровь, твоя!

Керринджер побежала.

Дозвониться О’Ши она смогла только из машины. Детектив выслушал, выругался.

— Я знаю, где это, — сказала Рэй.

— Только не лезь, я прошу тебя, не лезь! — проговорил Ник О’Ши. — Это тебе не феи. Давай координаты, мы едем.

Керринджер объяснила. Она помнила это место еще по подростковым своим похождениям. Там была вода озера, остатки земляных валов и стен старинного форта и туман Границы совсем рядом. А еще — оленьи рогатые черепа, заботливо уложенные на древние камни, пялящиеся вдаль пустыми глазницами, и синие истертые узоры на стенах и черепах. Такие же, как она видела вчера. Им тогда хватило мозгов унести ноги. В Байле даже самый тупой тинэйджер знает, что есть места, откуда нужно убираться без промедления, если уж нелегкая занесла туда.

Двадцать минут нужно, чтобы выбраться из рыбацких кварталов на дорогу к Смоллтауну. Это если повезет. Еще пятнадцать, чтобы добраться до съезда с дороги возле развалин. Много. О’Ши потребуется еще больше времени, чтобы подготовить операцию. Рэй повернула ключ в замке зажигания. Гори оно все огнем!

Тяжелой машине сложно маневрировать на узких улицах, зажатых между заборами, старыми заброшенными складами, обветшавшими домами. Керринджер до боли сцепила зубы. Тренькнул телефон. Звонил Маккена, и Рэй сбросила вызов. Чтобы там не стряслось у него, это могло подождать.