Джон Томпсон: Последний киногерой

Дени с недоверием в голосе произнес:

— А что, если он и в самом деле сработает?

— Гудини мне сказал еще кое-что, — отозвался старик. — У этого билета собственный ум. Он делает лишь то, что хочет. И это его свойство всегда меня пугало. Поэтому я и не использовал его. Наверное, есть только один способ узнать что к чему — надо взять и испробовать билет. Сохрани свою половинку до конца сеанса.

Старый киномеханик провел Дени в пустой зрительный зал.

Мальчик, по привычке, сел на первый ряд, достал из сумки большой пакет воздушной кукурузы и принялся смотреть на еще пустой экран.

Уже тысячу раз мальчик сидел перед экраном, но всегда волновался, как будто ему было три года и его в первый раз привели в кино. Ему нравилась тишина пустого, замершего в ожидании зала. Его сердце замирало, когда постепенно начинали гаснуть лампочки в огромной хрустальной люстре. И бесконечный зал постепенно погружался в густую, наполненную волнующими вздохами темноту.

И только над входными дверями горело маленькое табло с зелеными буквами. Там был выход.

Но Дени за всю свою жизнь никогда не воспользовался манящим светом зеленых букв. Он всегда смотрел фильм от начала и до конца.

Он не только смотрел, как меняются цветные кадры, как замолкают финальные аккорды, но он всегда, от первого и до последнего слова, прочитывал все титры. Поэтому он знал каждого актера, режиссера, продюсера, композитора и всю кинематографическую братию, которая работала над фильмом.

В его цепкой детской памяти, как в каталоге, хранились все названия, имена…

И если бы кто-нибудь толкнул его ночью в плечо и тихо спросил: «Дени, ответь мне, кто играл главную роль в фильме режиссера такого-то?» Дени, ни на минуту не задумываясь, протирая глаза, и испуганно зевая, ответил бы: «В фильме режиссера такого-то, снятого в таком-то году, на киностудии такой-то, снимался такой-то актер».

Но никто и никогда у Дени этого не спрашивал.

А старик Ник знал не хуже Дени.

Обо всем этом подумал мальчик в то мгновение, когда зал погрузился в темноту.

С шумом разъехалось каше, и мальчик зачарованно вскрикнул:

— Слэйтер не может проиграть, он и на этот раз победит зло!

— Начинаю! — радостно крикнул Ник в проекционную амбразуру.

И на экране вспыхнули такие знакомые мальчику титры:

«Коламбия Пикчерс представляет новый фильм с Арнольдом Шварценегером в роли Джека Слэйтера».

Лицо мальчика расплылось в широкой довольной улыбке: на экране каждая новая фамилия актера разбивала предыдущую, сыпались буквы, вспыхивали взрывы. И, наконец, под тревожную музыку издалека на Дени надвинулось название фильма:

«Джек Слэйтер — 4».

На огромном экране перед лицом Дени стремительная панорама сменилась высоким обрывом, на котором красовалась вилла в сицилианском стиле.

Под обрывом плескался океан, лазурные волны бились в каменистый берег, тревожная музыка сменилась голосами гангстеров.

— Фрэнки, Фрэнки, ты зачем продолжаешь меня раздражать? — Тони Вивальди склонился к двоюродному брату Слэйтера.

Брата звали Фрэнки, а знаменитого гангстера, руководителя огромного бандитского клана — Тони Вивальди.

— Я бы никогда не посмел вас оскорбить, мистер Вивальди, — извиняющимся голосом говорил пожилой Фрэнк. Из его разбитой губы красной струйкой сочилась кровь.

— Твое существование — это уже оскорбление для меня, — продолжал бандит. — Ты же единственный, оставшийся во всем мире и самый любимый двоюродный брат Джека Слэйтера. Он же рассказывает тебе все, а я должен знать, что известно Слэйтеру.

— О чем я должен знать? Мне ничего не известно.

— Это ты думаешь, что тебе ничего неизвестно, а я думаю по-другому.

Гангстер безобразно улыбнулся и наклонился над связанным Фрэнки.

— И ты мне это рассказываешь, — толстым пальцем гангстер ткнул в лоб двоюродному брату Слэйтера. — Я должен знать все, потому что сейчас моя организация и банда Торелли подписали секретный акт о контроле над всем калифорнийским побережьем.

— Мы в основном беседуем о накачивании мускулов, — оправдывался Фрэнк.

— Сейчас мы тебе так накачаем мускулы, сволочь, что ты взорвешься, как воздушный шарик. И твоя вонючая кожа лопнет по швам!

— Нет, нет! Я очень боюсь болезненных ощущений, я даже к стоматологу не хожу, а лечусь грелкой… — шептал двоюродный брат знаменитого Слэйтера.

— И ты думаешь, я поверю в твои басни?

— Нет, нет, только не это… — просил Фрэнки.