Владимир Моисеев - Клоп на Луне

Амбразуркин:Значит, кто-то из ребят? Признавайся, кого подозреваешь?

Лукин-Матфеев :Никого не подозреваю.

Амбразуркин:Вот видишь. Легко безответственно языком болтать. А вот пальцем показать гораздо труднее. Здесь торопиться нельзя. Нужно семь раз отмерить, а потом уже пальцем разоблачения делать. Мы же не в отделении милиции, а на лунной базе. Понимать надо! Сколько раз говорить - неприятная цепочка случайных совпадений.

Лукин-Матфеев :Да я ничего. Только страшно - а вдруг я следующий попаду в аварию? Не хочется.

Амбразуркин:Не попадешь. Главное - сверяй свои поступки с инструкцией. Если будешь правильно себя вести и соблюдать субординацию – ничего страшного с тобой не случится. Кстати, как продвигается наш проект? Сочинил уже первую главу?

Лукин-Матфеев :Уже вторую заканчиваю.

Амбразуркин:Это хорошо. Очень уж мне понравилась наша с тобой общая идея написать настоящее научное евангелие. И название мне понравилось: "Евангелие от генерал-майора Амбразуркина". Мощное название. А ты не морщись. Не каждому вашему брату - мыслителю такое везение выпадает. Умников много, а генерал-майоров, готовых рискнуть своим именем и званием, чтобы проекты ваши реализовались, на всех не хватает. Вот и выходит парень, что ты самый что ни на есть счастливчик. Поставлю свое имя на заглавном листе, переговорю со своими дружбанами с телевидения, раскрутим твои идеи, как полагается, как и олигархам не снилось. Вот и вольются плоды твоих раздумий в сокровищницу духовных достижений человечества. И ты в накладе не останешься, будешь в выходных данных значиться как ответственный исполнитель. Поди плохо!

Лукин-Матфеев :Вот уж спасибо, так спасибо.

Амбразуркин:Пожалуйста. А не мог бы ты сейчас еще раз рассказать мне про самую древнюю профессию на Земле. Каждый раз, когда ты начинаешь про потаенные потребности людей распространяться, у меня просто мороз по коже. Туда - сюда, туда - сюда.

Лукин-Матфеев :Ученый - самая древнейшая профессия. Ученый. Неудовлетворенное любопытство - вот истинный двигатель человеческой цивилизации. Не будь его - сидеть бы нам в пещерах и лапу сосать, как каким-нибудь медведям, прости Господи. Медведи - это же страшные животные. Работать не хотят, только в цирке из-под палки. А так - или спят, или лапу сосут. Жуть.

Амбразуркин:Не надо про медведей.

Лукин-Матфеев :А что так? Я про них много знаю. Лютый и бессмысленный зверь.

Амбразуркин:Не надо про медведей. Давай про ученых. Это же очень важно - доказать, что ученые появились раньше, чем мистики и теологи. Сможешь?

Лукин-Матфеев :Конечно. Это не трудно. Как известно, даже в Библии об этом прямо написано. Сначала любопытство заставило людей яблок запретных отведать, а потом уже всякое трали-вали началось.

Амбразуркин:Написал уже об этом?

Лукин-Матфеев :Да. Написал.

Амбразуркин:Прекрасно. Приноси вечером, я подпишу. Порадовал ты меня, порадовал. Но пиши быстрей, не задерживай редакцию.

Лукин-Матфеев :Я постараюсь.

Амбразуркин:Уж постарайся. Не буду тебе мешать. (Уходит).

Лукин-Матфеев :Да ты уже мешаешь.Самим своим существованием. Дать бы тебе по голове, паразит проклятый! А что, разве это преступление - избавиться от не прошенного соавтора, посягающего на мою интеллектуальную собственность. Получается, что это и не преступление вовсе, а самооборона. Да вот только, как опубликовать мой философский труд без содействия Амбразуркина? Хочется, очень хочется, чтобы люди прочитали. Это же так важно. Но и по башке этому гаду долбануть охота. От души. По совокупности заслуг перед народом. Что же делать? Что делать? (Уходит).

Надеждина и Аркадий появляются из-за ширмы. Вид у них озадаченный, как всегда бывает у людей, которые сталкиваются с непостижимой для их понимания подлостью. Они читали или слышали о чем-то подобном, но сами сталкиваются с таким наглым интеллектуальным вымогательством впервые. Возмущению их нет предела.

Надеждина:Ты слышал?! Ты слышал?! Ушам своим не верю. Неужели такое возможно на Луне! Гадко и отвратительно.

Аркадий:По крайней мере теперь мы знаем, кто в своей анонимке обвинил Амбразуркина в нарушении авторского права.

Надеждина:Ты еще можешь шутить?