Даниил Корнаков - Слёзы Осени. Часть I

Найяту все же предпочел постоять. Он не один раз бывал в этой лавке и все не переставал удивляться, как господин Ладмер содержит здесь все в чистоте и порядке. Инструменты для дубления шкур висели на специальной стенке и были отсортированы от высокого к низкому. Обработанная кожа большими листами лежала аккуратной стопочкой. А какой у него был изумительный стол для работы с кожей!

Разглядывая с тихой улыбкой все вокруг и мысленно воображая, что эта сыромятная кожа, эти ремни и плащи когда-нибудь будут висеть в его лавке, он заметил баночку с коричневым веществом.

– Господин Ладмер, кажется, я нашел ваш дёготь.

Кожевенник, поднимаясь из-за прилавка, ударился головой, выругался и, потирая макушку, последовал взгляду Найяту.

– И правда, вот же он! Прямо под носом, тьфу ты, Единый! – Довольный старичок чуть ли не вприпрыжку подошел к заветной баночке. – И впрямь говорят – хочешь что-то спрятать, положи это на видное место. Благодарю, Найяту. Без твоего цепкого глаза провозился бы до самого заката. – Он победоносно положил баночку на прилавок. – Ну… давай, выкладывай, что там у тебя, да побыстрее. Мне этим дегтем еще шкуры пропитывать…

Найяту положил связку на прилавок. Ладмер достал из кармана монокль и, взяв одну шкуру в руки, пригляделся.

– Что стряслось? – спросил он, заметив пятна грязи на мехе.

– Упал по дороге сюда.

– Ты, Найяту, хоть и зоркий аак’си, но крайне никудышный обманщик. Что, опять дружинники пристали?

Его молчание все сказало за него.

– Понятно… – Ладмер погладил шкуры, пробуя их на ощупь. – Когда-нибудь это закончится, мой друг, и их грехи обязательно учтет Единый, как только они предстанут перед ним. Вот тогда-то они и пожалеют, что издевались над вашим народом.

Найяту ничего не ответил. Слова Ладмера, при всем уважении к нему как к исключительно добропорядочному нииту, не значили для него ничего, особенно когда речь шла про их бога.

– Вот что, Найяту, я буду с тобой честен, – выдохнув, сказал кожевник и снял монокль. – Дела в лавке сейчас совсем плохи. Клиентов мало, все теперь бегут к другим мастерам, использующим эти паровые машины… – На лице Ладмера образовалось выражение неприязни. – Как же это неэстетично, доверять кожу, такой прелестный материал в руки какой-то… ай, ладно, чего тебе слушать ворчание старика. Мир меняется, и, видимо, придется меняться вместе с ним. В общем, я не буду ходить вокруг да около и скажу честно: я не смогу заплатить тебе полную стоимость этих шкур, будь они даже все до единой чистые.

Оба они некоторое время молчали. Последние слова, сказанные стариком, особенно ударили в голову. Вот уж кому, а его народу пришлось меняться и подстраиваться лишь для того, чтобы выжить. Тысячи сезонов его предки жили в мире и гармонии наедине с природой, не меняя в своей жизни ничего. То время казалось чем-то невообразимо далеким и порой рассказы стариков о нем звучали как легенды. Ведь он сам никогда не знал такой жизни и родился уже под властью ниитов.

– А ведь мой отец еще до Великой Миграции из Заречья был лучшим кожевником во всем королевстве. Сам царь Фарелл, да простит его Единый, брал у него заказы. Стеганки, броню, наручи… чего он только ему ни делал! И всему этому научил меня! И ведь не было тогда этих машин, ну как, были, конечно, но не так сильно мешали… и жили мы… – Он снова тяжело выдохнул. – Жаль, что все так сложилось…

Найяту лишь урывками слышал, что нииты прибыли сюда, в Ксахко, спасаясь от ужасного бедствия. Какого именно – он не имел понятия, и, честно говоря, не желал знать, поскольку это было ему совершенно безразлично. Сейчас его волновало одно – деньги.

– Господин Ладмер, близится сбор дани…

– Да, Найяту, я знаю. Мне тоже предстоит бросить немалую долю кровно заработанных деньжат в казну нашего горе царя. И если ты думаешь, что этот мирный договор с райданцами улучшит наше положение и платить мы станем меньше – даже не рассчитывай. Уверен, Делан уже заплатил им кучу золотых, чтобы выкупить своего сынишку и откупится от их нападений на торговые суда со смолой, плывущих на юг, к алрамийцам. Помяни мое слово, из этого союза с райданцами ничего хорошего не выйдет и такие простые люди, как мы с тобой, еще долго будут расплачиваться за ошибки Делана. Кстати, ты слышал, как теперь величают нашего любимого царя?

Найяту покачал головой.

– Делан Жалкий, – прошептал Ладмер. – Как по мне, прозвище что ни на есть подходящее.

Ладмер нагнулся под прилавок. Раздался звон монет, и на столе перед Найяту оказались три серебряные кроны – крошечная часть от всей той суммы, что ему предстояло выплатить сборщикам дани в качестве долга. На мгновение он потерял опору под ногами. В висках запульсировало от нахлынувшей боли.