Варвара Мадоши - Экспресс следует без остановок

— Не оглядывайтесь! — крикнул сектант.

Бегущий первым Фицджеральд миновал второе зеркало, и оттуда высунулась какая-то мохнатая лапа. Гилберт рубанул мечом — руки сработали вперед головы — лапа полетела в сторону, а из-за зеркала донесся дикий вой. Следующее зеркало разбила Мора — просто кулаком. Осколки так и брызнули.

«Она же их не видит!» — удивился про себя Гилберт, но потом сообразил: зеркала висят через равные промежутки. Темная воительница догадалась, что он не просто так машет мечом.

В конце вагона обнаружилась резная дубовая дверь. Мора дернула серебряные шнуры, распуская косы, и ее черные волосы, словно живущие свой жизнью, прильнули к древесине, вплелись в узор.

Гилберт обернулся, готовый защищать их личный ключ от призрачного воинства. Это потребовало от него мужества, которого он сам от себя не ожидал.

Воинство по-прежнему догоняло словно бы издалека, не приближаясь и не отдаляясь. Невидимый ветер трепал их одежды. Против воли Гилберт нашел глазами своего двойника — и не смог отвести взгляд.

Двойник ничего не делал, просто смотрел и улыбался — но Гилберту показалось, будто жизнь перетекает из него в двойника.

— Петуньи и подковы! — ругнулся Тимоти, хватая Гилберта за рукав и затаскивая его в дверь. — Вот уж навязало юнца…

— …на мою голову, — закончила Мег. Они стояли в дощатом, грубо сколоченном тамбуре следующего вагона, из-за прикрытой двери раздавались выстрелы, вопли и звон бутылок.

Габриель тряхнул головой.

— Ты поседел, — сказал вдруг Элиас.

— Ну и черт с ним, — пожал плечами Гейб. — Девушкам будет больше нравиться… Э, э! Уж не старый ли добрый кольт я слышу за стеной?

Элиас поднял руку, призывая к молчанию. За дверью тамбура отчетливо раздавались выстрелы. Все здесь присутствующие были достаточно опытны, чтобы различить модель оружия.

— Там девятнадцать человек, — определила вновь хромированная Мора 54. Она не делала попыток прислушаться. — Десять с оружием, двое без сознания, пять связаны.

— Да, и обратите внимание, что за стенами, — сказал Гейб.

Окон в тамбуре не было, зато воняло самогоном и табаком, валялось несколько бутылок из-под «Джек Дениэльс», а в дощатых стенах светились многочисленные щели. В них можно было видеть рыже-серое мелькание, а если прижаться глазом — что Гейб сделал после короткого колебания — то различалась равнина с пожухлой травой и редкими деревцами, а на горизонте — полупрозрачные голубые горы. Примерно в четверти мили от поезда по равнине двигались темные крапины.

«Неужели койоты?» — подумал Гейб.

Он мог бы поручиться, что еще минут пять назад не знал даже слова «койот».

— Там банда Хромого Гарри, — хмуро сказала Мег. — Я видела, они садились в первый вагон. Их как раз шестеро.

— Невежливо они себя повели, — заметил Элиас.

— Все полетело к чертям, — резко сказала Мег. — Шеф, вы меня простите, я вернусь.

— Куда вернешься?

— В предыдущий вагон.

— Зачем? — поинтересовался Фицджеральд. Глаза у него стали холодными.

— Там Тим, — ответила Мег. — О, шеф, прошу вас! Там он остался жив! Я теперь поняла. Все точно как с мальчишкой. Мы тогда… во время той заварушки… если бы вы оставили при себе его, шеф, а не меня!..

Мальчик-сектант, который сменил Гейба у самой широкой щели, вдруг обернулся к ней и проговорил странным тоном:

— Вы хотели бы сделать его несчастным на всю жизнь?!

Мег выдержала его взгляд.

— Мальчик, — сказала она. — Не пори чепухи. У нас был сын, понимаешь? На пару лет младше тебя. Я не смогла его спасти, сил не хватило. А Тим вытащил. В прошлом вагоне… Ну, у меня его память теперь. Если я вернусь туда…

— Попробуйте, Мег, — сказал Фицджеральд. — Желаю вам удачи. Только отдайте мне половину патронов.

— У меня тоже все кончились, — просто ответила женщина. — Госпожа киборг?

— С этой стороны дверь не заперта, — сказала Мора.

Она стояла, скрестив руки на груди, а ее глаза, еще недавно человеческие, вновь превратились в объективы.

Мег дернула за ходящую ходуном ручку, дверь послушно распахнулась.

Очень странно смотреть из одного вагона поезда в другой на повороте — пол и потолок словно бы смещаются и появляется ощущение, будто глядишь в другую реальность.

В этот раз, несмотря на иллюзию, реальность осталась прежней.

Это был общий вагон, а не купейный. В проходе между одинаковыми креслами катались бутылки и ездили туда-сюда осколки стекла. С полок над окнами свисали никому уже не нужные вещи. На лавках и в проходе валялись продырявленные, окровавленные тела.