Александр Верт - Пекло. Восставший из мертвых

Смотреть на это Лита просто не могла.

– Я буду с ней, – сказала она отцу незадолго до окончания школы. – Пора признать, что ей нужна сиделка, но с чужим человеком ей будет слишком сложно, значит с ней должна быть я.

Вильям посмотрел на нее с сожалением и обнял, ничего не говоря. Он хотел бы для своей дочери другой жизни, но тоже ничего не мог изменить. Он пытался загладить свою вину. Покупал ей лучшую технику, позволял ей экспериментировать со всеми видами графики, всегда потакал ее желаниям и молчал о своих тревогах.

Лита была одинока. У нее не было подруг. Не было отношений. Даже нормальных развлечений для девушки ее лет у Литы не было. Только женщина, которую она привыкла называть матерью, хоть и знала, что генетически она дочь какой-то другой женщины, а еще дурная привычка кусать щеку в кровь, когда надо держать себя в руках.

– Нет, я не понимаю! – воскликнул внезапно Симон Финрер, отошедший к окну. – Я не прошу вас покатать кого-то по космосу! Я прошу вас выделить корабль, способный доставить людей с Майкана на Землю! Я прошу вас назвать цену этого корабля!

– Мы научная организация, а не агентство по перевозкам, – ответил ему кто-то сурово и достаточно громко, чтобы в затихшей комнате этот голос стал слышен всем. – А вы забываете, что больше не имеете ровным счетом никакого влияния.

– Да причем тут влияние?! Речь идет о родных тех, кто…

Симон не договорил, видя, что связь была отключена.

Скалясь и рыча от гнева, он обернулся и осмотрел женщин, оставшихся в комнате и ожидавших его ответа.

– Кажется, я ничего не могу, а без прямого рейса на Землю вы будете добираться больше недели, – со вздохом сказал он, заметно краснея.

– Ну или надо подождать четыре дня, – сказала Анна, косясь на свой браслет связи. Она тоже написала знакомым в попытках найти способ как можно быстрее попасть на Землю.

– Я не выдержу так долго, – призналась Мари Дауман, отдавая чашку Анне, которую пару часов назад даже не знала, а теперь считала ее почти родной. – Я не смогу быть спокойна, пока не увижу Берга.

– Как и я, – поддержала ее Анна, принимая чай. – Вы хотя бы знаете, что он там и что его позволят увидеть, а я не знаю ничего.

– Ты знаешь, что он жив, и это самое важное, – сказала Мари и приобняла девушку, сама не понимая, кого так пытается утешить.

– Значит, мы ничего больше не узнаем? – взволнованно спросила Августа, оглядывая всех присутствующих, но ответить ей никто не успел, потому что в комнату вошли двое мужчин.

Оба высокие, но один на вид совсем молодой, темноволосый, с аккуратно стриженными усами, а второй, напротив, седой, с лицом, покрытым морщинами, и нездоровой худобой, еще и с потерянным взглядом.

– Я успел поговорить с сокурсником Берга, который был с ним в одном подразделении. Они не знали, что Берг подал в отставку, – сказал первый мужчина, – а у вас что?

– Ничего, Кристофер, совсем ничего, – печально сказала Мари, не отпуская Анну. – Видимо, мы с тобой не скоро увидим сына.

– В любом случае быстрее, чем я увижу свою дочь, – сказал второй мужчина, хмурясь. – К Карин никого не пустят. Со мной связался ее врач и рассказал то, что можно сообщать. Моя дочь теперь полоумная…

Августа выронила чашку, и та разбилась, заставляя женщину вздрогнуть.

– Простите, – тут же сказала она. – Я сейчас все уберу. Я…

– Мама, – прошептала Лита и не дала ей встать, глядя на мужчину.

Они уже были знакомы. Отец Карин – Дон Маер, был простым рабочим, но он хорошо знал, кто такие Финреры, но вместо сочувствия и признательности испытывал только раздражение, особенно теперь, когда даже они, видимо, получат своего сына назад, а он дочь, скорее всего, уже не вернет.

– Я пойду, – сказал он, отступая. – Мне все равно на Земле делать нечего. Теперь я о состоянии Карин буду узнавать от ее врача.

Августа протянула к нему руку, хотела что-то сказать, но передумала, прижимая руку к груди.

Она знала, что сама тоже полететь не сможет. Знала, что ей придется остаться тут в больнице, просто потому что за ней некому будет присматривать, и, несмотря на страх и волнение, сама соглашалась на это, чтобы хотя бы у дочери и свекра оставался шанс увидеть Оливера.

Дон вышел, хлопнув дверью, а в комнате повисло неприятное молчание, в котором слышалось тяжелое дыхание Симона, красного от гнева и напряжения.

– Давайте постараемся успокоиться, – попросила Лита. – Мы должны сохранять благоразумие, иначе мы не сможем поддержать наших родных. Деда, ты вообще в порядке? – спросила она, понимая, что обычно тот не был так красен.