Александр Верт - Пекло. Восставший из мертвых

– Вам помочь? – спросил у нее учтиво робот, работавший на станции.

Он выглядел совсем как человек, только пол его определить было сложно. То ли это была худенькая девушка в брючном костюме, то ли миловидный юноша, но кодовый номер на левой щеке с полосами штрих-кода давал понять, что это неживое существо, и каким бы голосом оно ни говорило, верить этому не стоит.

Анна хорошо знала, как работают такие роботы. Она видела подобных на всех станциях разных планет, но все равно изучила того взглядом, оценивая костюм, что мог ей что-то рассказать о традициях Майкана.

Серый цвет ее смутил, зеленая оборка на рукавах показалась слишком очевидной, а вот отсутствие каких-то иных культурных особенностей – странной, словно у Майкана и не было своей особой культуры.

– Мне нужна центральная больница, – сказала Анна роботу, зная, что тот подошел к ней, только потому что она замешкалась.

– Если вы торопитесь, рекомендую воспользоваться прокатом транспортных капсул, – сказал робот. – Пешком путь составит от получаса до сорока минут.

– Я предпочту пройтись, – сказала Анна, желавшая немного осмотреться, раз уж ей суждено побывать на планете из прошлой жизни самого Лотара, что не любил вспоминать Майкан, но все равно помнил.

Позволяя загрузить на браслет связи карту с маршрутом, Анна думала, что скажет чете Дауман, когда найдет их, потому что иной зацепки у нее не было, но она искренне верила, что не могут пилоты исчезать и появляться в одно время по разным причинам, особенно когда речь о таких страшных планетах как ЗиПи3.

Она очень надеялась, что родители Берга Даумана знают хоть что-то о местонахождении сына, потому что Лотар наверняка где-то рядом.

Августа Финрер с опаской смотрела по сторонам. Ей в одной из смотровых комнат центральной больницы Майкана всегда было неуютно. Лита ей не один раз сказала, что они здесь не из-за ее состояния здоровья, но это никак не помогало Августе. Она слишком часто видела эти идеальные белые стены, кушетку и мягкий диван, такой же белый как стена и потому сводящий ее с ума настолько, что она переставала вслушиваться в разговор свекра с каким-то военным и снова стала кусать собственные пальцы, впиваться в них зубами, словно старалась сломать чуть отросшие ногти, но Лита, сидевшая с ней рядом на том самом белом диване, сразу это заметила.

– Мам, не надо, – сказала она, ласково забирая обе ее руки в свои ладони. – Ты ведь сама хотела все знать.

Августа поджимала губы и кивала, хотя внутри у нее все дрожало.

– Не стоило брать ее с собой, – со вздохом сказала Мари Дауман, накапав в чай каких-то капель.

Она не раз следила за состоянием здоровья Августы Финрер, потому была уверена, что лишний стресс сейчас, когда совсем ничего не ясно, ей совсем не нужен.

«Были бы хоть какие-то новости», – думала она, но протягивала бледной женщине чашку, понимая, что и сама внутри вся дрожит в ожидании новостей.

– Выпейте. Это поможет успокоиться. Я себе тоже сейчас сделаю такой же, а то никакого спокойствия, – призналась Мари дрогнувшим голосом.

– И мне, – тихо попросила Анна, чувствуя, что держать лицо она уже не сможет.

Одна Лита все терпела и тихо, незаметно для всех кусала щеку изнутри, в кровь кусала, придерживая чашку в руках матери.

Лита еще в школе поняла, что у нее не будет выбора. Она не сможет учиться в университете, не будет летать по другим планетам и вообще вряд ли что-то увидит в своей жизни. Она – сиделка собственной матери. Она училась присматривать за ней большую часть своей жизни. Единственные курсы, которые она прошла, были по уходу за больными с расстройствами психики и те нужны были только для того, чтобы официально стать сиделкой и не отвечать перед налоговым министерством, что обязательно затребует свою плату, не считаясь с тем, что мать Литы давно нельзя оставить одну дома.

Сначала Лита думала, что будет за ней присматривать, помогать вечерами, следить за таблетками, но еще в школе начала звонить между уроками маме, чтобы узнать приняла ли она лекарства. Тогда-то она и поняла, что мама иногда путается, и сама выкладывала ей утром таблетки в стаканчики. На каждом стаканчике было написано время, и тогда Августа справлялась, но потом она начала забывать о еде, путать вещи, а порой не могла даже пуговицу застегнуть, а заставить компьютерную систему ей помогать было совершенно невозможно. Стоило в доме чему-то шевельнуться по воле системы и у Августы случался приступ паники. Она начинала бояться, что это снова галлюцинации, а если система говорила – рыдала.