Гэв Торп - Предъявление обид [ЛП]

Пол комнаты представлял собой извивающуюся массу жизни, заполненную маленькими телами в постоянном движении, некоторые розовые и лысые, другие с пятнами растущей на них шерсти. Подобно живому ковру, отродья скавенов расползались от одного конца пещеры до другого, ползая друг по другу, сражаясь и грызя, кусаясь и царапаясь вздымающимися грудами. Мяукая и плача, они слепо скользили и метались взад и вперед, усеивая пол пометом и трупами самых слабых коротышек.

Среди них спешили обнаженные рабы, их мех был испещрен ожогами от клеймящих желез и множества хлыстов. Они пробирались сквозь трясину извивающейся плоти, выбирая самых крупных отпрысков и унося их прочь. Несколько дюжин стражников, одетых в грубые доспехи, стояли на страже с ржавыми клинками, в то время как хозяева стаи щелкали кнутами над рабами и отродьями скавенов, выкрикивая приказы на своем грубом языке.

В центре этой кошмарной кучи виднелись три бледные, раздутые фигуры, во много раз превосходящие размерами всех остальных скавенов. Они лежали на боку, их крошечные головки были едва видны среди мясистой массы их потомства и таинственных механизмов, с которыми они были связаны. Скавенские отродья были здесь еще более злобными, кусались и рвались в безумии, чтобы добраться до пищи, старшие питались мертвыми трупами коротышек вместо зеленовато-серой рвоты, струящейся из раздутого, пульсирующего вымени самок скавенов.

Барундин почувствовал, как у него скрутило желудок, и тяжело сглотнул, чтобы его не вырвало. Вонь была невероятной: смесь едкой мочи, гниющей плоти и кислого молока. Один из железнобойцев поднял свою позолоченную маску, открывая покрытое шрамами лицо Фенгрима Дорскоула, одного из дальних племянников Барундина.

— Мы уже давно не находили ни одной из них, — сказал Фенгрим Барундину.

— Их, должно быть, сотни, — сказал Барундин через мгновение, все еще не веря своим глазам. Он слышал истории об этих выводковых камерах, но ничто не могло подготовить его к этому ужасному видению расползающейся, вредной жизни.

— Тысячи, — выплюнул Фенгрим. — Мы должны убить их всех и запечатать камеру.

Звук сзади заставил их быстро обернуться, подняв оружие, но это был еще один железнобоец.

— Грундин послал сигнал, чтобы вызвали горняков и инженеров, — сказал им он металлическим голосом из-под шлема. — Мы должны обеспечить безопасность комнаты к их прибытию.

Оглянувшись назад, в комнату выводка, Барундин увидел две группы гномов, наступавших из других входов, давя ногами скавенское отродье. Рабы в панике кричали и разбегались, в то время как стражники, предупрежденные о нападении, быстро собирались под одним из парящих порталов.

— Ну что ж, давайте приступим к делу! — сказал Барундин, взвешивая в руке молот и маршируя к выходу из тоннеля.

Он неуверенно ступал по ковру из отпрысков скавенов, его тяжелые сапоги ломали кости и давили плоть. Он ничего не чувствовал сквозь тяжелую броню, которую носил, но когда он посмотрел вниз на свои ноги, то увидел, что отродье извивается и царапается, безрезультатно царапая пластины громрила или лениво отползая в сторону. С рычанием он опустил ногу на спину одного особенно отвратительного существа, чьи глаза-бусинки были испещрены кровавыми пятнами, сломав позвоночник.

По мере наступления с трех сторон и понимая, что их превосходят числом, стражники быстро бежали без боя, перешагивая через тела своих собственных детей в попытке спастись от наступающих мстительных гномов.

Барундин брыкался и пробирался сквозь грязь, иногда по колено в корчащемся отродье скавенов, проламывая головы краем щита, разбивая маленькие тела о скалу своим молотом. Наконец он остановился неподалеку от одной из праматерей. Её глаза были почти безжизненными, без проблеска разума или узнавания, а её искусственно откормленная туша была в несколько раз выше его роста. Все её тело было испещрено синими венами и покрыто пятнами и волдырями. Питающееся потомство даже не отреагировало на присутствие гнома, настолько оно было поглощено своей нездоровой пищей.

— Это работа для топора, мой король, — сказал Фенгрим, который последовал за Барундином к ближайшей пещере матки.

Подняв топор, Фенгрим занес лезвие над головой, а затем нанес удар сверху вниз, словно рубил дрова. Острое, как бритва, лезвие рассекло раздутую плоть, содрав кожу и обнажив толстый слой жира под ней. Еще один удар вскрыл рану до плоти и костей, пролив темную кровь и шарики жировой ткани на ползучий ковер отродий скавенов.