Иван Булавин - Хромой

Решение они нашли. В громкоговорители постоянно сообщали, что всем пленным будет сохранена жизнь, оставалось только надеяться, что не врут. Вот только вряд ли они оставят в живых меня. Медик едва держался на ногах, металлические паучки почти все вышли из строя, а запас медикаментов подходил к концу. У него даже инструментов почти не осталось, поэтому он взял у техников плазменную иглу.

Анестезия нашлась., но даже так, не испытывая боли, я старался не смотреть на то, что со мной делают. Благо, заняло это совсем немного времени, я лишился метки императорского дома, а заодно и метку капитана Шосса смогли замаскировать меткой капрала с таким же именем, может быть, получится обмануть сканеры федералов.

Когда враги ворвались в помещение, их встретили вялым огнём, а потом сопротивление прекратили, когда нет боеприпасов, даже умереть геройской смертью не выйдет. Я валялся в углу, сжимая в руках автомат с пустым магазином, и постепенно терял сознание от шока. На броне красовались капральские лычки. Они подобрали всех, раненым даже оказали какую-то помощь, но только затем, чтобы отправить в тюрьму…

… Кэмбелл 211. Тюрьма, где вспыхнул бунт. Люди, в задачу которых входило спасти меня, распланировали поэтапно сложнейшую операцию, вот только горячие головы влезли раньше времени и всё испортили. За те несколько часов, что тюрьма была в распоряжении заключённых, они попытались меня вытащить. Пробиться к терминалу не удалось никому, но, как известно, связи решают всё.

Меня каким-то образом протащили сквозь войсковые кордоны. Сам я это помню плохо, после тюрьмы, где заставляли много ходить, нога болела адски, временами я даже сознание терял. Терминал был отключен от всех цивилизованных планет, его вообще планировали убрать отсюда. Оставался выход только в какое-то захолустье, о котором я слышал только, что там учёные изучали пространственные аномалии.

План придумывали на ходу. Сопротивление временно потерпело поражение и в себя придёт нескоро. Единственная надежда, ради которой стоит воевать, — это возвращение императора, а такового сейчас нет. Того, кто может претендовать на это место, следует спрятать до поры, чтобы никто (даже он сам) не знал месте его проживания.

Они перебросили меня на планету, нашли жильё в далёкой от перехода слабозаселённой стране, сделали, как могли, биографию. Какие-то документы нашли, завели счёт и положили туда деньги. Под конец надели мне на голову аппарат, блокирующий память и записывающий новую, заранее извинились за пробелы, не было возможности отредактировать. Потом включили аппарат, всё вокруг потемнело…

…Олег Бортман сидел за столом у себя в квартире, голова гудела, как с тяжёлого похмелья, а воспоминания путались. В квартире стояли двое молодых мужчин в рабочих комбинезонах. Олег хотел им что-то сказать, но друг понял, что не знает этих людей, не знает, кто они и что делают в его доме. Он только раскрыл рот, чтобы задать вопрос, как один из них вдруг сказал:

— С краном в ванной всё отлично, с вас… тысяча рублей.

— А… ага, — сказал Олег и полез за кошельком.

Он расплатился и больше никогда этих людей не видел. Видимо, они потом погибли в каких-то локальных боях, а федералы смогли отследить его путь, и отправили лаброса для подстраховки, а он уже запустил все последующие события…

— Уничтожить, — приказал я. — Всех.

Я закрыл глаза, насколько это было возможно в теперешней ситуации, перед мысленным взором стоял облик Элиры.