Мария Самусенко - Слезы [СИ]

— Лучше бы вы его не теряли… Идемте нам надо спешить…

— До свидания, мисс Лили, — простился со мной Махаон.

Холра ещё раз кивнула мне и торопливо пошла по коридору, уводя за собой троих детей и своего спутника.

Я бросилась к окну в своем купе, недоумевая как эта холра догадалась о предстоящей встречи со склизнем и пытаясь вспомнить, где её раньше видела.

И вот моя недавняя собеседница, одетая теперь в пончо цвета запекшейся крови в бледно-желтых разводах, вступила на платформу. Быстро едва заметно огляделась и помогла спуститься троим детям, за которых отвечала. Перед собой в первую очередь. Все четверо были налегке — никакого имущества кроме небольших рюкзачков, вроде моего.

Последним спустился корджианини, он был с сумкой, довольно объемной, в которой и хранилось его имущество.

Женщина кивнула ему, и все впятером они исчезли в людском море.

Я задумчиво вышла в коридор.

Этот её кивок.

Я вспомнила, где её видела. Меня просто пронзили воспоминания — что-то их слишком много для одного вечера. И все же оно нахлынуло.

Метро в столице, тогда ещё Конфедерации. Одна из главных станций — белый мрамор с Холиона, скамьи из отполированного серебристого клена (древесина его из-за обработки имела серебристый оттенок), роскошные мозаики и панно, чудесная резьба по дереву… И множество людей, спешащих по своим делам и не замечающих это великолепие и красоту, которые превратились для них в обыденность, наподобие воздуха или дождя.

Тогда я вместе с родителями и сестрой стояли под часами, ожидая свой электропоезд.

Объявили о прибытии специального скоростного поезда с космопорта — он был скоростным.

Среди множества выходящих людей они сразу бросились мне в глаза и надолго запали в память. Неторопливые грациозные и плавные движения, как у танцоров. Он — высокий очень смуглый, с хищными чертами лица и умными глазами. Тонкие пальцы, прямые темные волосы. Одет в странные коричневые, почти в цвет кожи, одежды.

— Он с Черной Эльзы, — шепнула мне тогда на ухо сестра.

Мужчина замер у двери, помогая спуститься своей спутнице. Хрупкой женщине, уже в возрасте, укутанной в золотистые одежды с головы до пят. На миг она отбросила капюшон с лица, подставляя его под лучи солнца — золотистые волосы, длинные до плеч золотистые кудри и огромные золотисто-зеленые глаза.

— Она холра… А живет по чужим законам, — скривился мой отец.

— Вышла замуж за чужака, — оскалилась мама.

Женщина внимательно посмотрела на нас, кивнула то ли нам, то ли своим мыслям. Натянула на голову капюшон, выслушала мужчину рядом с собой, который сжимал её руку и смотрел на неё так по-особенному — с нежностью и заботой… И любовью, как я поняла позднее, повзрослев.

И мое сердце снова сжала холодная рука: я завидовала ей и боялась, что никто и никогда так не посмотрит на меня.

— Лили, ты готова? Нам скоро выходить, — мой напарник мягко сжал мою руку. Кассету не забыла?

Взгляд мой задумчиво скользнул по купе. Вот она кассета, на столике, под окном. Значит, эта женщина-холра либо сама была пилотом, либо ей приходилось иметь дело с предполетной подготовкой. Вот как она узнала, что я пилот. А единственными нанимателями пилотов в приграничье были склизни, то есть не единственными, а основными.

— Чуть не забыла, Кей, — я сунула её в рюкзак. — Готова, — но в голосе моем уже не было прежней уверенности. Она исчезла вместе с холрой, что словно бабочка порхала по Галактике.

— Что тревожит тебя, малышка? — усмехнулся Кей. Или попытался улыбнуться, чтобы скрыть тревогу: никогда не могла понять его эмоции до конца, они часто сбивали меня с толку.

Я нахмурилась: всякий раз, когда он использовал то или иное прозвище, мне казалось, что он пытается изменить наши отношения — сделать их более дружественными и личными.

Зато он читал меня как открытую книгу.

— Извини… Но мне не нравиться называть тебя по фамилии…

— Тогда зови меня Эмэм.

— Слишком казенно…

— Ни чем не могу помочь, — я решила его немного поддразнить. Но успокоения мне это не принесло, против обычного. — Либо фамилия, либо это сокращение, но не эти прозвища…

— Прослушай, бель… Я ведь о многом догадываюсь… Мы давно друг друга знаем… Ты… получается, что ты мне не доверяешь?

— Мой народ привык скрытничать… Нас не заслуженно преследуют, — скривилась я. Обида снова поднялась во мне. — Очень давно…

— Жаль, — вздохнул Кей. — Но я не принадлежу к ним.