Вероника Рот - Судьба

Лазмет отложил тесак и подошел к жезлу. Оба его конца были оборудованы механизмами, идентичными тем, что встроены в рукояти ток-ножей. Как только Лазмет снял жезл со стены, темные усики Тока обвили его кулак, выплывая из одного конца оружия, а затем из другого.

– Разработка моей жены. – Лазмет улыбнулся практически с обожанием. – Она не была талантливым борцом, зато была превосходной актрисой. Знала, как быть прекрасной, обаятельной и в то же время внушать страх. Прискорбно, что ее жизнь отнял тот, кто… был недостоин.

Акос усилием воли сохранил лицо бесстрастным.

– Я пригласил тебя отужинать, – заявил Лазмет. – В рамках твоей… строгой диеты. Признаю, я не могу отказывать тебе в еде полностью. Так что я подумал, почему бы тебе не разделить со мной трапезу…

Стол располагался на помосте, у дальней стены. По размерам он не был пригоден для крупных застолий, которые Лазмет, очевидно, закатывал, но он был довольно длинным, а ширины доставало, чтобы Акос мог спокойно разложить локти. По оба конца стола располагались стулья. Акос решил, что все это было стратегией Лазмета: заставлять его есть в зеленом свете банок с глазными яблоками и с обзором на коллекцию оружия Ноавеков, с помощью которого они проложили себе кровавый путь на самый верх социальной лестницы. Подразумевалось, что Акоса это потрясет.

– Я не в том положении, чтобы отказываться от ужина, – поддался Акос.

– Это уж точно, – ухмыльнулся Лазмет, помещая посох на место.

В край стены с оружием был встроен звонок. Лазмет в него позвонил и жестом указал Акосу садиться. Акос повиновался. Картинка перед его взором слегка плыла. Еды, которую приносила Има, хватало лишь на то, чтобы испытывать вечный голод. Акос пил воду, стакан за стаканом, убеждая желудок в том, что он полон.

Фензу, что обычно роились в шарообразном плафоне светильника, уже практически передохли и нуждались в замене. Их мертвые и полуживые тельца опадали на дно стеклянного шара маленькими цепкими лапками кверху.

– Вакрез утверждает, что тебя съедает ненависть к самому себе, и это создает препятствия к «прочтению», – начал Лазмет. – Има уверяет меня, что ты меняешься в верном направлении. Что ранимым сердцем проще управлять.

Акос на это ничего не ответил. Иногда ему казалось, что Има им играла. Потворствуя желанию Акоса убить отца, она просто облегчала себе задачу. Никаких гарантий, что Има заодно с Акосом, не было – ему приходилось верить ей на слово.

Стенная панель позади Лазмета сдвинулась, и в Оружейный зал вошли трое слуг с тарелками, накрытыми блестящими металлическими колпаками. Одну тарелку поставили перед Лазметом, вторую – перед Акосом, а третью – на середину стола. Затем слуги удалились. Акос не мог сказать точно, вышли они или просто слились с полумраком.

– Я знаю, о чем думают виновные, хотя сам нахожу чувство вины бесполезной эмоцией, – продолжил старик. – К чему винить себя в том, на что ты шел, преисполненный уверенности в своей правоте?

Лазмет еще не занял место за столом. Он подозвал щелчком служанку с чашей из травленого стекла. Она наполнила сосуд густой темно-пурпурной жидкостью, которую Лазмет влил в рот.

– Я знаю, что ты обдумываешь варианты спасения своего друга, – прямо заявил Лазмет. – Это – последние попытки твоей сущности сохранить ту часть себя, которую я стремлюсь уничтожить больше всего. Ты из тех, кого кидает в крайности. Ты навесил на меня, мою семью и, вероятно, всех шотетов ярлыки: «плохой».

Лазмет потянулся через стол – к крышке на центральной тарелке – и поднял ее. Яств на тарелке не оказалось, но стояла баночка – уменьшенная версия тех, что заполняли навесные полки. Она была заполнена таким же зеленоватым консервантом. А внутри, покачиваясь, плавали два белых шарика.

Отведав запеченной смертоптицы, Акос ощутил не только ее вкус, но и привкус желчи. Он не мог отвести глаз. Разъяснений по поводу содержимого банки не требовалось. Ох, не стоило Акосу глядеть на это…

Один из шаров развернулся к нему темной радужкой.

– Когда я намерен сохранить человеку жизнь, я забираю один глаз, – проинформировал Лазмет. – Если же намечается казнь, беру оба, как вчера в полночь у Йорека Кузара.

Акос рефлекторно сглотнул и заставил себя зажмуриться. Дальнейшее созерцание этой картины привело бы к рвоте. Акос не хотел доставлять Лазмету такое изысканное удовольствие.

– Правда в том, – мягко пропел старик, – что ты не в силах изменить старых решений. Уже слишком поздно. Ты никогда не сможешь вернуться к людям, которых считал друзьями. Так что оставь эти мысли, Акос.